"Рэй Дуглас Брэдбери. Кто там, под дождем?" - читать интересную книгу автора

нужно с оглядкой.
"Не сбегать ли мне за бутылочкой виски, дорогая?"; "Схожу-ка на
причал - надо купить мотыля"; "Дорогая, Сэм приглашает меня играть в гольф".
Линда была совершенно не приспособлена к такой погоде. Вот и теперь она уже
немного скисла.
Бабочка задела его щеку.
- Здоровенная, гадина! - сказал он, внезапно ощутив, как по спине
пробежали мурашки, точь-в-точь как в первый раз. Вот уже много лет он не
испытывал страха, но тут позволил себе совсем немножко, в свое удовольствие,
испугаться белой шуршащей бабочки. Теперь она кружила у электрической лампы.
Ополоснув руки, он рискнул заглянуть в кабинку, чтобы проверить загадочные
письмена, которые разглядывал в детстве. Тогда это были заклинания,
странные, непостижимые. Теперь - ничто.
- Все ясно, - сказал он. - Слова. Стишки. Серость.
Краем глаза он увидел свое размытое, нечеткое отражение в зеркале и
отметил, что на лицо легла тень разочарования. В нацарапанных на стене
словах не оказалось и следа той волшебной силы, которой он их когда-то
наделял. Прежде это были золотые магические формулы. Теперь - короткие,
вульгарные пощечины хорошему вкусу.
Он помедлил, чтобы докурить сигарету, оттягивая, насколько можно,
возвращение к Линде.
Когда он появился в дверях, Линда окинула его взглядом:
- Это выходная рубашка. Зачем расхаживать в ней под дождем? Разве
трудно было набросить плащ?
- Ничего страшного, - сказал он.
- Так и простудиться недолго. - Она распаковывала сумку, выкладывая
вещи на кровать. - Господи, кровать-то какая жесткая.
- Было время - я спал на ней безмятежным сном, - сказал он.
- Не иначе как я старею, - сказала она. - Мне теперь подавай ложе из
взбитых сливок.
- Ты приляг, - предложил он. - До ужина три часа.
- Когда прекратится этот дождь? - спросила она.
- Понятия не имею. Думаю, сегодня, в крайнем случае - завтра. Зато
листва свежая. Какой чудный воздух после дождя, благодать!
Но он покривил душой. В этих краях дожди порой не прекращались
неделями. Раньше это не было помехой. Под колючими струями он сбегал к
серому, подернутому рябью озеру, а небо над головой, как вылепленное из
серой глины, то и дело содрогалось, выпуская на свободу грозу, и
раскалывалось слепяще-голубым электрическим разрядом. Гром сбивал с ног.
Барахтаясь в озере, он держал голову высоко над поверхностью, но в воде было
тепло и уютно, потому что там не донимали дождевые иголки, потому что можно
было разглядывать павильон, в котором вечерами устраивались танцы, и еще
корпуса с просторными, полутемными холлами, где бесшумно сновали коридорные,
и, конечно, снятый родителями домик, оробевший под раскатами августовского
грома, а самому при этом плавать по-собачьи, брызгаясь сколько душе угодно,
и прятаться от ледяного воздуха. Неохота было вылезать на берег, хотелось
так и качаться в теплой воде до восторженного посинения. Линда прилегла на
кровать.
- Господи, матрац называется! - сказала она. Не касаясь ее, он
вытянулся рядом.