"Юрий Божич. Жако, брат мой..." - читать интересную книгу автора

Надругательство под названием "подрезание" его опекунам в тот день не
удалось. Арестант вырвался и взлетел на верхушку мангового дерева.
"Три часа его не могли поймать. К каким только хитростям и уловкам не
прибегали служанки, и домашние и соседские, чтобы заставить его спуститься,
но он упорно не желал и, надрываясь от хохота, орал: "Да здравствует
либеральная партия, да здравствует либеральная партия, черт бы ее побрал!" -
отважный клич, стоивший жизни не одному подвыпившему гуляке. Доктор Урбино
еле мог разглядеть его в листве и пытался уговорить по-испански,
по-французски и даже на латыни, и попугай отвечал ему на тех же самых
языках, с теми же интонациями и даже тем же голосом, однако с ветки не слез.
Поняв, что добром ничего не добиться, доктор Урбино велел послать за
пожарными - его последней забавой на ниве общественной деятельности".
Но и пожарным удалось не слишком много: к вечеру, к моменту возвращения
доктора Хувеналя Урбино из гостей, попугай все еще оставался непоруганным
обелиском свободы.
Вот последние реплики их общения - доктора и попугая:
"- Бесстыдник, - крикнул доктор Урбино. Попугай ответил точно таким же
голосом:
- От бесстыдника слышу, доктор".
Вот последние приготовления к смерти: доктор взгромождается на
лестницу; тянется рукой, пытается достать беглеца. Он хватает попугая за
горло и победоносно выдыхает: "Дело сделано". И тут же выпускает добычу из
рук. "Потому что лестница выскользнула у него из-под ног, и он, на мгновение
зависнув в воздухе, понял ясно и окончательно, что он умер, умер без
покаяния и причастия, не успев проститься, умер в четыре часа семь минут
пополудни, в воскресенье на Троицу..."
Навернулись ли слезы на ваши глаза? Представили ли вы, сколь куц шаг от
любви к трагедии? Ощутили ли ужасающую правду гениального колумбийца: тот,
кто пародирует речь человека, однажды посмеется и над его судьбой?..
Птица-экзотика. Птица-анахронизм. Птица-одиночество. Птица-спасение...
Я не назвал еще одной его регалии: птица-постмодернист.
Вы спросите: почему? Я отвечу: никакой другой представитель фауны не
способен так виртуозно обращаться со множеством смыслов, дарованных нам
историей и культурой. Никакой!
Я не исключаю, что об этом было известно со времен Всемирного Потопа,
когда Ной строил свой ковчег (куда, надо полагать, взял и попугая - в числе
"птиц небесных по семи, мужеского пола и женского", как сказано в седьмой
главе книги Бытия; хотя, повторяю, в Библии с попугаями вышла досадная
путаница). Ну а если и не с Потопа, то, тем не менее, с давних пор. С очень
давних. Достаточно давних. Во всяком случае, Джалал ад-дин Руми, персидский
поэт-суфий, живший в XIII-м веке (его жизнь, кстати, составляет один из
переплетающихся сюжетов в романе Орхана Памука "Черная книга"), уж точно
догадывался о бесчисленных ипостасях чудо-птицы, о ее "зеркальности" - если
только не "зазеркалье", - о ее способности проникать буквально во все:
"из божественной устремленности,
чья природа - предсуществование,
этот попугай скрыт в тебе - именно его образ
ты видел отраженным в вещах этого мира..."
Да, даже так!
При этом не исключено, что Руми, говоря о феномене своеобразного