"Дэвид Боукер. Смерть, какую ты заслужил " - читать интересную книгу автора

тупицей вроде тебя.
- Понятно, - отозвался Билли, сознавая, что его испытывают.
- Так о чем будет интервью? - рявкнул гангстер. У Билли было такое
чувство, что он и так знает ответ, поэтому покорно сказал:
- О Малькольме Пономаре. О том, кто он и что он.
- В точку.

Они встретились в "Марокканце", фешенебельном ресторане, который
Пономарь держал в Динсгейте.
Нет, это был не деловой ленч. Для этого Билли был слишком мелкой
сошкой. Ему велели прийти к десяти. Как можно было предположить, Пономарь
заставил его ждать и протиснулся через вращающиеся двери вскоре после
одиннадцати, в компании высокого мрачного шестерки с типичной для Манчестера
скверной стрижкой. О шестерке Билли предупредили, а вот о стрижке нет.
Но наихудшим сюрпризом оказался Босуэл. Будучи ветераном бесчисленных
очерков о знаменитостях, Билли знал: если пиарщик настойчиво желает
нянькаться с клиентом, ничего хорошего не жди. Это предполагает, что пиарщик
не доверяет журналисту и беспокоится, как бы интервьюируемого не
скомпрометировали. Откровенно говоря, Билли и сам бы себе не доверился. Но
от гадины вроде Босуэла это было серьезным оскорблением.
Пиарщик был жилистым мужичонкой при бороде и очках в стальной оправе.
Он все время улыбался или, точнее, нервно гримасничал, словно боялся, что
его ударят. Вероятно, потому что сидеть ему выпало рядом с Малькольмом
Пономарем.
Шестерка примостился на барном табурете у стойки, где дулся и ел арахис
с блюда. Билли, Пономарь и Босуэл заняли стол у окна. Пономарь сел к окну
спиной, что позволяло ему видеть разом Билли, весь ресторан и входную дверь
по правую руку. Пономарю было лет пятьдесят пять: среднего роста, с круглым
животом, огроменными руками и плечами, над которыми полностью отсутствовала
шея. Воняло от него сигарами и дорогим лосьоном после бритья. Из-за
безвкусно крашенных каштановых волос и невозможно розовых щек он выглядел
так, будто над ним потрудился тот же малый из похоронного бюро, который так
поизмывался над покойным дядюшкой Билли.
Как водится среди закоренелых преступников, лицо у Пономаря было почти
комично-грубым. Но посмеяться мешала (помимо вполне понятного желания
избегнуть физической боли) сама его аура. Не столько харизма, сколько
всепроникающие психические миазмы, которые медленными, мерными волнами
распространялись от его массивного тела и как будто говорили: "Я мог бы тебя
покалечить. Скорее всего я получу удовольствие, калеча тебя. Я каждый день
кого-нибудь калечу".
Билли побаивался Малькольма Пономаря. А когда Билли боялся, то
атаковал, не думая, что говорит. Началось интервью не с той ноты. Первым
вопросом Билли было:
- Кто ваш любимый философ?
Пономарь уставился на Билли приблизительно так же, как на пятно спермы
на гостиничном покрывале. Прошло секунд двадцать, прежде чем он заговорил:
- Ты еврейчик? Я не против. Просто интересно.
- Не ваше дело, - отрезал Билли.
- Вопрос, который ты мне только что задал. По мне, так чисто еврейский
вопрос. Пойми меня правильно. Я против евреев ничего не имею. Просто думаю,