"Элизабет Боуэн. Попугай" - читать интересную книгу автора

Погрузясь в самоанализ, он часами упоенно твердил: "Попка-попка-попка" либо
заводил: "Пошли свет твой" - именно этот стих псалма и ни слова более. Как
вы с ним ни заговаривайте, как его ни ублажайте, как ни сюсюкайте, как ни
ругайтесь, он только поведет на вас слегка недоброжелательным оком и скажет:
"Минни? Минни! Том? Минни!"
Миссис Уилсден любила попугая и подолгу просиживала с ним рядышком по
вечерам. Его выносили к столу и ставили клетку на почетном месте рядом с
хозяйкой на большой деревянный поднос. Элинор ненавидела попугая и всегда
чистила клетку ни свет ни заря, еще до завтрака, чтобы уж поскорее
отделаться. Так и получилось, что попугай улетел в четверть девятого утра,
пока миссис Уилсден еще спала и пока не дрогнули желтенькие ситцевые шторки
на ее окнах. Миссис Уилсден сегодня заспалась; а будить ее не станешь,
будить ее не захочешь. Элинор и Мод стояли в росистой траве, и ноги у них
промокли, а руки чесались сгрести попугая за крылья и чешуйчатые лапки и
затолкать его, вопящего, обратно в клетку.
У Элинор голова пошла кругом. Она знала, что сделалась компаньонкой
миссис Уилсден по той же самой причине, по какой упустила сейчас попугая, -
она ужасная неудачница. Она знала, что она девушка неглупая, иначе она,
пожалуй, и привязалась бы к миссис Уилсден; она знала, что она девушка
здравомыслящая, иначе не могла бы она так долго ее выносить. Она знала, что,
видимо, она девушка хорошенькая, иначе миссис Уилсден со своим тонким
вкусом, самым ярким проявлением которого был попугай, ни за что не наняла бы
ее. Она знала, однако, что чары ее не чересчур опасны, ибо хотя она готова
была выскочить за первого сколько-нибудь стоящего встречного, лишь бы
избавиться от миссис Уилсден либо от необходимости шевелить мозгами, тоже
довольно противной, - встречный, даже и вовсе не стоящий, покуда не
появлялся на горизонте. Она, конечно, и думать не думала о мужчинах, потому
что полностью соглашалась с миссис Уилсден, что думать о них - дурной тон;
просто порой ее занимала мысль о том, когда же миссис Уилсден останется в
прошлом. С этой именно мыслью она и отвернулась от клетки, чтоб поглядеться
в зеркало, и именно глядясь в него, и услыхала она стук незапертой дверцы и
шелковый шелест полета. При таком обороте дела миссис уилсден могла очень
даже скоро остаться в прошлом; сердце у Элинор сжалось от тревоги за
собственное благополучие, небо помутилось в ее глазах и поплыли свечи
каштана.
- Чего плакать-то, мисс, - сказала Мод. - Небось от слез толку чуть.
- Я и не плачу, - живо отозвалась Элинор. - Попка-попка, ну, попочка,
миленький, быстренько спускайся!
- Быстренько спускайся! - подхватила Мод. - Спустится он, как же, тварь
поганая! Он не понимает, мисс. Он ничего не соображает.
- Мод, пойдите в дом и принесите клетку. Воткнете банан между прутьев,
чтоб только изнутри можно достать, и поставите на траву с открытой дверцей.
Ну, скорей, только - шшш!
Мод ушла, Элинор же стояла, не отводя заклинающего взгляда от попугая,
покуда спину ей жег воображаемый взгляд миссис Уилсден. Она гипнотизировала
попугая, но попка был сосредоточен на сохранении равновесия и оставался к
ней в профиль. Он не поддавался гипнозу, и в ту самую секунду, когда Мод
появилась на крыльце, держа на вытянутой руке клетку с гостеприимно
распахнутой дверцей, он подался вперед, взмахнул крыльями и взметнулся с
ветки. На сей раз он взлетел не очень высоко, но, описав несколько кругов,