"Симона де Бовуар. Сломленная" - читать интересную книгу автора

пациентам поликлиники я не нужна. Изабель помогла мне и тогда.

Прежде, чем лечь, я приняла немного нембутала и сразу же заснула. Морис
сказал, что вернулся около часу. Я его ни о чем не спросила. Мне помогает
то, что в физическом смысле я не ревнива. Моему телу уже не тридцать лет,
телу Мориса - тоже. Они находят друг друга с удовольствием, но без прежней
пылкости да и, признаться, это случается редко. О, я не обольщаюсь. В Ноэли
для Мориса - прелесть новизны. В ее постели он молодеет. Это мне
безразлично. Мне внушала бы опасение женщина, способная дать что-то Морису в
духовном смысле. Но по моим встречам с Ноэли и по тому, что говорят, я имею
о ней достаточное представление. Она воплощает все, что нам чуждо:
карьеризм, снобизм, жажду денег, страсть производить впечатление. У нее ни
одной своей мысли, она абсолютно лишена чувства и во всем подчиняется только
моде. В ее кокетстве столько откровенного бесстыдства. Я даже думаю, что она
фригидна.
Четверг, 30 сентября. Сегодня с утра у Колетты было 36,9 . Она уже
встает. Морис говорит, что эта болезнь распространена сейчас в Париже: долго
держится температура, человек худеет, а потом выздоравливает. Не знаю
почему, глядя, как она ходит по квартире, я почти поняла, о чем сожалел
Морис. Она не глупее сестры. Ее интересовала химия. Занятия шли успешно.
Жаль, что она их прервала. Что она будет делать целыми днями? Я должна была
бы оправдать ее: она выбрала тот же путь, что и я. Но у меня был Морис.
Конечно, у нее есть Жан-Пьер, Если не любишь человека, трудно представить
себе, способен ли он заполнить собой чью-то жизнь.
Пятница, 1 октября. Впервые я сорвалась. За завтраком Морис сказал, что
отныне, когда он будет проводить вечер с Ноэли, он будет оставаться у нее и
на ночь. Он считает, что так приличнее и для нее, и для меня. - Раз ты
согласна с тем, что эта история имеет место, позволь мне пережить ее
достойно. Если учесть все вечера, которые он проводит в лаборатории, все
обеды, на которые он не является, получается, что Ноэли он уделяет почти
столько же времени, сколько мне. Я сопротивлялась. Он довел меня до
головокружения подсчетами. Если считать в часах, хорошо, он чаще бывает со
мной. Но огромное количество часов он работает, читает журналы или мы
встречаемся с друзьями. А когда он с Ноэли, он занят только ею.

В результате я уступила. Раз я выбрала позицию взаимопонимания и
миролюбия, надо держаться. Не атаковать его в лоб. Если я испорчу ему это
приключение, издали оно будет казаться более заманчивым, он начнет жалеть.
Если я позволю ему "достойно пережить его", ему быстро надоест. Так
утверждала Изабель. "Терпение", - повторяю я себе.

Все-таки надо признать, что в возрасте Мориса любовная история кое-что
значит. В Мужене он, конечно, думал о Ноэли. Я понимаю ту тревогу в глазах
на аэродроме в Ницце: он спрашивал себя, не догадываюсь ли я о чем-нибудь.
Или ему было стыдно своей лжи? Это был стыд, а не тревога? Я вижу его
тогдашнее лицо, но не могу разобрать того, что на нем написано.
Суббота, 2 октября. Утро. Они сидят в пижамах, пьют кофе, улыбаются...
Это видение причиняет мне боль. Когда споткнешься о камень, сначала ощущаешь
удар, боль приходит потом. Страдание пришло ко мне с опозданием на неделю.
Вначале я была скорее ошеломлена. Я умствовала, пытаясь отодвинуть эту боль,