"Луи Анри Буссенар. Индианка и кайман" - читать интересную книгу автора

каплями на землю через полузакрытый кран. Густое месиво, образовавшееся тут
за годы, магнитом притягивало к себе любителей выпить.
Хижина была чем-то вроде постоялого двора для приезжих - каждый мог
оставаться здесь сколько душе угодно и прикладываться к винным бочкам,
благо спиртное не стоило ни гроша. Вот идеальный кабачок на все времена!
Я не любитель "кашири" - местного напитка, столь популярного среди
индейцев Южной Америки. Но, чтобы не обидеть хозяев своим отказом, пришлось
мужественно принять этот "нектар", который щедро нацедил из бочки вождь
племени.
Сделав в знак вежливости последний глоток, я протянул чашу Ярури,
который охотно наполнил ее, мгновенно опустошил, тут же снова налил и
выпил, да так проворно, как не снилось самому отъявленному пропойце
парижского кабака.
Любовь к семье явно отступала на второй план. Алкоголь сильно
действовал на моего проводника, приглушая отцовские и супружеские чувства.
Если он и дальше будет так ненасытно наполнять себя "кашири", с сожалением
думал я, то очень скоро смертельно опьянеет, и мадам Ярури вместо
супружеских ласк получит совсем иное, ибо всем известно, что пьяный индеец
далеко не сентиментален.
Когда я размышлял обо всем этом, а мой компаньон подносил ко рту
третью чашу, в хижине появилась женщина, державшая за руку ребенка лет
пяти-шести. Вид ее заставил меня вздрогнуть. С мертвенно-бледным лицом, в
каплях холодного пота, с безжизненным взглядом, она с трудом держалась на
ногах, конвульсивно дергая окровавленным обрубком правой руки. Кожа
лилового цвета свисала лохмотьями, обнажая неправдоподобно белую неровную
кость, как будто отхваченную наискось зубьями шестерни. Ярко-красная кровь
пульсировала на краю обрубка, образуя маленькие пузырьки.
Ни звука, ни жалобы не слетало с губ женщины, лишь время от времени
она бросала полный невыразимой ласки взгляд на ребенка, который крепко
держался за ее левую руку. Вид бедного малыша был не менее удручающ.
Его длинные, черные, отливающие синевой волосы
пропитались кровью. На спине, пояснице, животе виднелись свежие раны.
На маленьком тельце не было живого места.
Эта полная трагизма сцена не вызвала ни возгласов удивления, ни тем
более сострадания у соплеменников, хотя в хижине и около нее находилось с
полсотни человек обоего пола.
Ярури, невозмутимо глядя на обоих изувеченных, допил до последней
капли свой "кашири", сплюнул и произнес:
- Пожалуй, на сегодня хватит.
Не обнаруживая никаких признаков волнения и испытывая скорее
удивление, он подошел к несчастным, вероятнее всего, ставшим жертвами
какой-то страшной трагедии.
- Это его жена и сын, - шепнул вождь племени, невозмутимо протягивая
мне сосуд с алкогольным напитком.
Поблагодарив, я отказался и быстро подошел к своему проводнику,
бесчувственность которого была совершенно необъяснима, и невольно стал
свидетелем странного диалога, слово в слово занесенного потом в записную
книжку.
- Это ты, Араде? - произнес мужчина флегматично.
- Это я, Ярури, - отвечала женщина слабым голосом, делая, по-видимому,