"Виктор Петрович Бороздин. Там, где звенит Енисей... (Повесть) " - читать интересную книгу автора

измучены ребята после непосильно трудной дороги, ведь у них были не
богатырские, а всего лишь малышовые силы.
- Садитесь, - приглашали женщины, - вот, на шкуры, на табуретки.
Но никому не сиделось, все топтались на месте в этой ставшей вдруг
тесной избе. Распахнули шубы, скинули шапки, отогреваясь. Пётр Николаевич
устало присел на край лавки. Незаметно достал из коробочки таблетку и
сунул под язык. Сердце долго ещё отдавало болью в лопатку, но он уже
улыбался - какая гора свалилась с плеч! Проснись сейчас ребята, и те
суровые, заранее приготовленные слова, которые он собирался им сказать,
наверно, так и остались бы невысказанными.
- Надо ехать, - озабоченно сказала наконец Елизавета Прокопьевна, -
как бы пурга-то пуще не разыгралась.
- А вы переждите, пока утихнет, - встрепенулись женщины, - места у
нас всем хватит.
- Нет, дома нас ждут, - поднялся с лавки Пётр Николаевич. Он тяжело
вздохнул: - Эти беглецы весь посёлок всполошили.
- Беглецы? - охнула Тинина мама. - И моя тоже?
Она бросилась к Тине:
- Вставай, дочка! Что ж ты наделала! Вставай!
Тина никак не могла проснуться. Она что-то бормотала, приподнималась
с закрытыми глазами, они словно слиплись у неё. Потом открыла их, оглядела
всех и снова заснула. Ей, должно быть, казалось, что всё это - тёплая
изба, много людей - ей только снится.
Пётр Николаевич подошёл к Тининой маме.
- Не надо, - сказал он, - не будите.
Та с надеждой посмотрела на Петра Николаевича, хотела и не решалась
сказать: может, можно дочке остаться, ведь дома-то как все рады будут -
малые братишки... Ждут её, спрашивают... И, почувствовав, что Пётр
Николаевич понимает её, торопливо заговорила:
- Кабы разрешили ей остаться... Мы бы с отцом привезли её к сроку,
верно слово, на собачьей упряжке, как он только с охоты вернётся!
Заскрипела тут, медленно отворилась дверь, и в избу неуклюже
ввалились два засыпанных снегом "колобка" - дом рядом, а пурга, как видно,
успела как следует с ними наиграться.
"Колобки" остановились у порога, оглядывая из-под надвинутых
капюшонов такое множество людей. Увидев Тину, они дружно крикнули что-то
вроде "И-а!.." и быстро затопали к ней. Обхватили крепко, ткнулись носами.
У Петра Николаевича опять защемило сердце, крепко, но теперь не от
боли, а от другого...
Он так ясно увидел себя мальчишкой, белоголовым, вихрастым,
непутёвым... Совсем маленького, оставшегося без матери, - его взяли на
воспитание бездетные родственники. Они хорошо относились к нему, даже
баловали. Но он знал, что в другой деревне, далеко от них, живут его отец,
старшие братья, сестра. Как же тянуло его к ним, они и во сне ему снились!
А ездил к ним редко - может быть, раз в год, на праздник. Старый отцовский
дом с земляной завалинкой казался ему тогда самым весёлым местом на земле.
Там, прямо за сараем, журчала по камешкам речушка, они, ребята, купались в
её неглубоких бочажках, прямо руками ловили под камешками пескариков и тут
же выпускали на волю. Это было не здесь, в тундре, а за тысячи
километров... в его детстве...