"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

- Ну?
- Не виноват... Не виноват! Не я!
- Ну!
- Великий... Не я!
- А кто?
- Уж давно. Года два, как... Приказ был.
- Чей?
- От правителя... от самого - да благословит аллах его имя, - от самого,
от Мираншаха...
- Что... Что? Когда?
- Уж года два назад... Сам Мираншах, да благословит аллах...
Ярость Тимура вдруг сменилась горячей волной горечи, волной горя и боли.
Он слез с седла и, подхваченный под руки, медленно, тяжело хромая,
поплелся к шатру, раскинутому на той площадке, где прежде стоял дом. Перед
входом в шатер вскинул гибкие ветки, усыпанные багровыми шипами, одинокий
куст одичалой розы.
Он молча опустился на зеленый тюфячок и махнул, чтобы все отошли прочь.
Вокруг наступила тишина. Никто не знал причины гнева повелителя. Никто не
смел говорить. Даже, казалось, дышать все вокруг перестали. Лишь лошади на
приколах похрапывали да позвякивали чем-то. Да издали достигал сюда гул
воинств, проходивших на походе стороной от этого уединенного места.
Когда наконец ближайшие из вельмож приблизились к шатру, они увидели его,
сжавшегося в комок, маленького среди огромных подушек.
Не предлагая вельможам ни сесть, ни даже войти в шатер, он тихо спросил:
- Ну? Видели?
Все молчали.
Уставясь в широкую бороду Шах-Мелика, повторил:
- Видели? Кого миловали...
Тимур поднял длинное, отяжелевшее лицо; блеснули маленькие, глубоко
запавшие, полные горя глаза.
Сказал с укором:
- Кого оправдывали?.. Мы созидаем, а он рушит! Дикий кабан!
Ждали гнева, ярости, а он, трудно поднимаясь с тюфячка, запутавшись в
полах халата, никак не мог встать, не замечая, что наступил на полу
халата, и только укорял:
- А вы... размякли, потатчики... Как вдовы! Вас бы няньками...
Кормилицами! А?
Все молчали, по опыту многих лет зная, как опасен Тимур, когда гнев его
еще затаен где-то внутри, еще свернут в кольца, как готовый к прыжку удав.
Лучше отмолчаться, лучше попятиться: кто откликнется первым, по тому
хлестнет первый удар.
Но теперь гнев его не открывался. Да и такие глаза у Тимура мало когда
доводилось видеть. Может быть, и никогда не доводилось.
Он вышел из шатра мимо расступившихся вельмож и, медленно прохаживаясь,
пошел по двору, закинув за спину руку.
Длинный правый рукав свисал, как пустой, а на левой руке болталась плетка,
подскакивая всякий раз, когда он ступал больной ногой.
Он бормотал в раздумье:
- Мы воздвигаем, а он рушит. Что нам нужно, то ему постыло. Ему что нужно?
Что ему нужно?