"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

Но кто же остановит царского гонца, не подвластного никому из стражей! Аяр
заходил сюда часто. И не без выгоды.
Сперва похаживал, поглядывал: кто из мастеров искусней других, каков над
ними надзор, каков ведется их поделкам учет, каковы нравом стражи,
шатающиеся с длинными прутьями в руках позади мастеров.
Когда Аяр ко всему вокруг пригляделся и подневольные мастера пригляделись
и попривыкли к Аяру, перекинулись раз-другой мимолетным словом, гонец с
мастерами, мастера - с гонцом.
Но как ни изнурен, как ни угнетен человек, а и у раба есть свои мечты.
Одним еще мечтается о родном городе с высокими башнями, садами, об отчем
крове, о семье, о шустрых маленьких пальчиках своих детей... У других
надежда омертвела, - этим мечтается лишь о ломте свежей лепешки, которая
пахнет глиной домашнего очага, о кислом яблочке, о стручке перца.
Раз-другой пронес сюда Аяр и лепешку, и яблоко. Подал мастерам, как подают
узникам, во имя аллаха. А когда мастера приметили, что Аяр может проносить
из города запретные ноши, принялись просить, приступили заказы заказывать,
посулы сулить:
- Не задаром просим, дадим кое-чего...
Аяр зорко приглядывался к изделиям собеседника, нарочито удивлялся:
- А чего?
- А вот - свое рукоделье. Может, возьмешь да сбудешь? А случится сбыть,
купи мне...
Так многие, суя в руку Аяру то, что удалось утаить от стражей, наказывали
купить кому что...
Сперва Аяр разборчиво брал лишь такое, что вынести мог неприметно, а сюда
проносил лишь то, что не оставляло следа, чтоб улик не осталось: если
сушеных абрикосов, так без косточек; если орехов, то без скорлупы. Притом
не только берегся стражей, но недоверчив был и к мастерам: из мастеров
выбирал самых умелых, ибо их изделия легче сбыть; из лучших мастеров -
самых суровых, чтоб лишнего разговору не вышло; из суровых - самых
понятливых, чтоб, шепнув одно слово, сразу обо всем договориться. Перед
остальными прикидывался то тугим на ухо, то бестолковым на намек и тут уж
ни на какие уговоры не поддавался.
В один из дней он пошел на базар, за пазухой неся от араба-ткача лоскут
полосатого шелка, от азербайджанца - медные бляшки для седельной сбруи, от
перса - бронзовую чернильницу с коралловой шляпкой.
На базаре из-за студеного ветра народу было мало. Купцы сидели
нахохлившись, в толстых стеганых халатах, а то и в ярких шубах, подбитых
лисьими мехами. Насупив на брови шапки, купцы поплясывали перед
лавчонками, разминая застывшие ноги, а покупатели, наскоро накупившись,
сжимая окоченевшими пальцами узелки, то и дело утирая рукавами носы и усы,
пробегали, оскальзываясь на обмерзшей дороге.
В крытых рядах было темно. Снег намело сквозь щели навесов, и время от
времени морозный комок сквозь щель падал вниз, оставляя за собой седое
облачко. Из-за такой погоды в рядах застыла необычная тишина.
Все же, выходя из-под круглых сводов базарного перекрестка, Аяр высунул
из-за пазухи край лоскута, и встречный, торопливо проходивший старик,
будто осекся, круто остановился:
- Сбываешь?
Аяр высунул лоскут до половины: