"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

Индии, стая скворцов заночевала здесь и, почуяв близость утра, поднялась
всем своим множеством, чтобы нести весну на родину, на север, к
подмосковным проталинам, где уже кончался март.


Пятая глава

МОСКВА

Обмерзшая скляница оконца чуть заголубела во мгле опочивальни, - светало.
Великий князь Московский Василий Дмитриевич встал, прошелся в исподнем по
вязкому ширванскому ковру, тронул кончиками пальцев намерзший на стекле
иней: на дворе март, а морозно; оттого и теплынь в палатах, печи по дважды
в день топлены.
Устоявшийся воздух душен, сух, пропах пряными травами, с осени для
приятного духа подкинутыми под перину.
Голубеет скляница оконца, розовеет стеклышко лампады, но в опочивальне еще
темно.
Василий черпнул ковшиком квасу из дубовой сулеи, обтер усы шелковым
платочком и тем же платочком снова накрыл сулею. Нашарил на скатерти
тоненькую восковую свечу, затеплил ее от лампады и перенес баловной язычок
огня на большую свечу, стоявшую в тяжелом витом подсвечнике перед
венецийским зеркальцем. Из бездны зеркальца взглянули, из-под прямых
бровей, золотистые глаза на бледном лице, припухшем у висков.
В углу, над кованой медной лоханью, Василий поплескал водой из рукомоя,
чтоб не молиться немытому, и присел на скамью одеваться; не было обычая,
чтоб в исподниках перед холопьями топтаться, одевался всегда сам.
Поколебавшись, достал не повседневный, а праздничный кафтан, где на
фряжском бледно-лиловом бархате вышиты серебряные лилеи Причесываясь,
снова погляделся в зеркало. Выпрямил пробор на подрезанных в скобку
волосах, начесал челку на лоб, проверив пальцем, ровна ли. Потрогал лицо:
отчего это припухает над скулами? Лицо показалось желтоватым, небольшая
лопаточкой бородка - рыжеватой. И ее расчесал. Веснушек пока не видать, -
видно, на этот год отстали.
Молился, уважительно кланяясь спасу - родительскому благословенному
образу, отцову, Дмитрия Ивановича Донского, благословенью. Обходился одной
молитвой: читал "Отче наш", убежденный, что эта молитва обращена к
покойному родителю; а ему на небеси видней, чего испросить у господа для
сына своего Василия; ему видней! Оттого и перед спасом стоял с почтеньем,
полагая, что отец сам внемлет сыну своему Василию, сам видит его, со всеми
его нуждами, заботами, хлопотами.
Дочитав молитву, немножко еще постоял, считая неловким сразу отвернуться:
не по спешным делам к спасу обращается, а с утренним сыновним поклоном.
Огляделся: не забыл ли чего в опочивальне. Эти ночи коротал один, один и
молился, - государыня, великая княгиня Софья Витовтовна, почивала в
теремах у мамушек, по случаю говенья: шел великий пост.
Отблескивала от свечи округлая бронзовая рама зеркала; неподвижно свисало
серебряное кованое паникадило, византийское, дареное, кое-где золотясь на
гранях. Огонек лампады обагрял серебряные лилеи на кафтане, и на все это
наплывал призрачный, как голубой дымок, рассвет.