"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

- Вот и стемнело, милый Имад-аддин.
- Перед обеденной молитвой видели дым, отец Фазл-улла. Бог вынул из ножен
карающий меч своего гнева.
- Идет сюда? - И улыбнулся: - Это придумали муллы, дабы оправдать
нашествие: "Бич божий", "Карающий меч божьего гнева!"
И опять с тревогой спросил:
- Идет сюда?
- Он сдвинулся с зимовья. А можно ли знать, докуда доберется степной
пожар? Одно знаем: смрад пожарища достанет и досюда, как в прежние годы. Я
пришел спросить, не уйти ли вам.
- Куда?
- Люди уходят в горы. Там много неприступных ущелий. Скарб берут с собой,
а чего нельзя взять, зарывают.
- Нет. Останусь. Беженцев кинутся догонять, искать. А нам надо жить
неприметно. Мы будем неприметней, если останемся.
- А вдруг сюда придет его войско?
- Мы ему опаснее внутри его войска.
Старец опустил глаза, помолчал и твердо сказал:
- Не в оружии наша сила. Числом мы бедней, воинским опытом - слабей. Нет в
нас жестокости, коей пересилили бы его жестокость. Он конями нас
передавит, не вынимая мечей. Но в нас есть сила духа - она порождает
могучие слова. Мы останемся укреплять дух народа, дабы сохранить народ.
- Сохранить народ? Словами? Его воины перекликаются кличами и разят
мечами, а мы, перешептываясь, таясь по углам, победим?
- А мы созовем уцелевших. Когда нашествие схлынет, мы их сплотим. Они
снова станут народом. Кто любит свою землю, свой язык, свой обычай, снова
сбредутся вместе, снова здесь станет народ, хозяин здешней земли.
- Мы сами смертны!..
- Исчезну я, уцелеешь ты. Оба падем - уцелеет память о нас. Наша гибель
вспомнится и тому, и другому, они встретятся, задумаются, вспомнив нас,
вспомнят наши слова, поселятся рядом, пока к ним не подойдет и третий, и
сотый, и пятисотый. И снова здесь заживет народ, хозяин здешней земли.
- Да будет так, отец. Оставайтесь с нами. Я принес вам хлеба.
- Как же уходят в горы, - ведь им надо взять с собой побольше хлеба. Где
им взять?
- Мы весь день собирали им припасы у тех, кто остается.
- Много остается?
- Одни - из-за болезни и слабости, другие - в надежде на милосердие
Хромца. Третьи - в ожидании его милостей. Мы - для нашего дела. Но кого
Хромец может взять в рабство, пускай уходят. Чем меньше ему достанется,
тем он слабее, тем народ наш целее.
После раздумья гость добавил:
- Пускай уходят. Там много отважных. Они сговариваются, собирают оружие,
где могут. Откапывают: у кого было, снова биться!
Старец нахмурился:
- У Хромца двести тысяч конницы. По словам дервишей, - триста тысяч. В
былые годы мы бились и прославились подвигами. Он раздавил нас. Числом и
опытом. Что могут три тысячи против трехсот тысяч? Даже тридцать против
трехсот? Он накапливал силы, опыт, ярость, а мы питались травой,
кореньями, всю зиму мерзли, нам и укрыться стало нечем. Нет, не грудь в