"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

Они громко разговаривали и грубо подтрунивали над одним из своих, который
стыдливо отмалчивался. Они корили его, что когда-то, еще в прошлое лето,
он проиграл свое ухо и столько времени не смог его отыграть. Он только
отмахивался, возражая:
- Отыграюсь, еще есть мое право. Отыграюсь! Что ж, какая мне жизнь без
уха! Ухо непременно надо вернуть. Уж это правда!
И, отвечая так, он все время, по привычке, прикладывал ладонь к тому
месту, где прежде у него было ухо.
Когда перед сном Хатуте пришлось пройти мимо этих загулявших воителей, ни
один из них даже глазом не повел в сторону алого халата, словно никто и не
прошел мимо.
Хатуте в эту первую в жизни ночь, когда он остался один, свободный и как
бы возмужавший, захотелось полного покоя. Он попытался запереться в келье,
но ветхая дверь плохо затворялась. Дряблое дерево крошилось, когда он
нажимал на косяк.
Он подложил под голову бережно сложенный дареный халат, заснул, но
временами просыпался: ему казалось, кто-то приотворяет незапертую дверь.
Успокаивался и засыпал снова.
С утра он пошел на базар. Здесь прежде шумела большая торговля. Здесь
скрещивались многие пути: из Ирана на далекий Халеб, к Средиземному морю,
от Каспия на Ирак, в Месопотамию, из Басры на Византию. Лавчонки, бывало,
теснились между каменными постоялыми дворами, кирпичными караван-сараями,
банями. Теперь торговля затихла: самаркандские купцы полюбили другие
дороги, из Азербайджана товары пошли через Хорасан на базары Мавераннахра.
Марага осталась в стороне от больших путей, да и купцы боялись нынешних
порядков - Тимур охранял и поощрял лишь тех, кто полезен для торгового
Самарканда.
Хатута шел, глядя на ремесленников, работавших в полутьме землянок,
вырытых по краям базарных улиц, примечал, что и тут оскудели ремесла: все
производилось лишь на потребу местных жителей, а жителям стало не до
изощренного мастерства, брали только самое насущное не на праздничный, а
на повседневный обиход. На такие базары Хатута насмотрелся в Гандже и в
Шемахе. Но в Шемахе Ибрагим-шах сумел улестить Тимуровых сборщиков дани,
не столь разорял своих купцов, уберег и многих ремесленников. Здесь же
довлела нищета простого народа. Множество убогих, калек, голых ребятишек с
круглыми животами толпились во всех рядах. Да и купцы выглядели не лучше.
Встречались на крепких конях Тимуровы люди: воины, вельможи. Воины
попадались и пешие. Брели торговые люди, прибывшие из стана и даже из
Мавераннахра. Шмыгали между местными людьми какие-то деловитые прохожие,
успевавшие насмешливо и пытливо заглянуть в каждую мастерскую, в каждое
лицо; во всех этих прохожих проглядывало довольство, пренебрежение к
такому базару, к его скудости, к убожеству жителей древней Мараги.
По Медному ряду Хатута прошелся раз и другой. Его окружал устойчивый,
слитный звон меди под молоточками, как будто звон цикад в летнюю пору.
В конце ряда, неподалеку от базарного перекрестка, где над скрещеньем
базарных рядов, будто раздвинув ноги над прохожими, приподнялся сводчатый
Купол Звездочетов, Хатута постоял, проглядывая всех пешеходов, и затем
пошел, задерживаясь то у одной, то у другой лавчонки, спрашивая, где тут
работает старик Али-зада.
Наконец он остановился около старика, повязанного синим тюрбаном и лениво