"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

собрать! Дал им хлеб, а кругом народ помирал с голоду. Дал им место всем
трудиться вместе. Нашу науку сохранил. В такое темное время сохранил
светильник от...
В это время двое калек с порога попросили еды у повара и сели на пороге,
чтобы разделить между собой лепешку. Ученика удивило, когда один из калек,
садясь, не оперся ни на костыль, ни на стену.
Хатута спросил ученика:
- Он еще жив, этот ученый?
- Он лет полтораста назад жил! - нехотя ответил ученик и кивнул повару: -
По всему базару ни в одной харчевне такого вкуса у пити нет, как у вас.
Хатута, выплюнув кислую косточку алычи, добавил от себя:
- Хорошо сварено!
Но почему переменился разговор, он не понял. Ему хотелось бы еще послушать
от грамотного человека рассказ о великом ученом из здешних мест.
- И что же этот звездочет? - спросил он ученика.
- Ничего. Повар спросил, кто написал эту книгу. Я ему сказал. Больше
ничего.
Повар тоже посмотрел на ученика с удивлением. Но тот так занялся едой, что
неловко было мешать ему.
Один из калек вдруг прохрипел:
- Повару какое дело до книг? Дело повара - левой рукой поймать барана, а
правой рукой подать жареную баранину. А книга зачем? Из книги нет тебе
шашлыка, нет тебе похлебки. Дай-ка нам к хлебу головку чесноку!
- Кому чеснок, а кому и книга! - возразил повар. - Народ - это не только
живот, народ - это и голова.
- А и головы неодинаковы, - ответил калека, - в одной печи - горшки с
пити, а в другой печи - холодные кирпичи.
Повар обиделся:
- Первая печь похожа на живот наших победителей, а вторая - на брюхо
нашего народа.
Ученик еще ниже склонился к еде, а Хатута впервые за долгое время
засмеялся хорошей шутке.
Ученик, запрокинув голову, допил через край остаток похлебки, расплатился
и, оставив на скамье недоеденную лепешку, ушел.
Калеки еще сидели на пороге, когда между ними, перешагнув через костыль,
Хатута вышел из харчевни.
Ученик, проходя по Медному ряду, приостановился около черного медника и
приценился к чернильнице, припаянной к медному пеналу. Такую удобно
носить: ее можно запихнуть и за пояс, и даже в складки чалмы.
Разглядывая ее, ученик сказал:
- У ноздреватого Раима в харчевне двое калек. Я их здесь не встречал,
какие-то пришлые. Ходят на костылях, а ноги у них здоровые.
- А кто там еще харчевался?
- Тоже нездешний. Купец, что ли, - халат дорогой, алый. У нас неоткуда
такой взять.
- Алый халат? Он хорошо сшит. Да как бы с плеч не свалился, не дай бог!
Вам не подойдет эта чернильница. Она для вас дорога, ученый человек.
Извините.
Ученик вернул ее хозяину и торопливо ушел, но изредка останавливался у
каких-нибудь лавчонок, всматриваясь то в того, то в другого из тех, кто