"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

уединенной Кубе, и здесь, в Ширване, и в Казахе, и в Карабахе.
"В Карабахе?.. - Ширван-шах насупился. - В Карабахе теперь едва ли до
ковров бедным девушкам..."
Ему рассказывали, как там, в горном маленьком селении, воины Тимура
ворвались в лачугу и застали девушку, кончавшую ткать ковер. Ей мало
оставалось до конца работы. Большой прекрасный ковер был почти готов.
Воинам было привычно хватать девушек и для своих утех, и для рынков, где
на них всегда было спросу больше, чем на любую другую воинскую добычу. У
нее в руке оказалась большая игла, и девушка воткнула ее в горло первого
воина, тронувшего ее. Тогда другой зарубил ее.
Она упала на ковер, и завоеватели поленились снимать со стана тяжелый
ковер, залитый кровью. Но эта гибель мгновенно стала известна всем
жителям, таившимся среди камней. Они в едином порыве кинулись на
обидчиков, и никто не ушел от народного гнева.
Девушку они завернули в окровавленный ковер и в этом тяжелом драгоценном
саване погребли ее среди родных скал.
Говорят, нынче нет мстителей, столь неуловимых и столь беспощадных, как
эти мирные горцы, вдруг прозревшие для святой мести.
Ковры Азербайджана... Тонкие узоры, перенятые у своей цветущей земли, у ее
садов и стад. В Гандже ткут изображения животных - верблюдов, баранов,
зверей, - окружая их сплетением родных растений; эти ковры нелегко читать,
хотя их изображения крупны и краски ярки; пятна различных красок, как бы
споря друг с другом, сплетены в ганджинском ковре в столь крепкое
единство, что и ссорясь между собой не могут расстаться. Карабахские
соединяют на своем поле как бы пятна солнца, из-за гор упавшие на цветущие
луга. Тебризские золотисты, и рисунок их затейлив, тонок и требует от
девушек долгого, прилежного труда...
Ковры Азербайджана. Они не столь строги, как туркменские, не столь сложны,
как иранские, но они ласковы, пышны, нарядны, как азербайджанские царевны.
"Тебризские золотисты... Тебриз, Урмия, Марага... теплые земли родины,
отторгнутые нашествиями кочевников, правителями, явившимися с диких
кочевий... Настанет ли время срастить эти разорванные части одного тела?.."
И опять Ширван-шах Ибрагим вставал взглянуть на дорогу из далекого Тебриза.
"Надо переманить гостей сюда, к себе. Хозяину в своем доме легче
направлять мысли и желания своих гостей. Здесь нам легче разглядеть их
тайные помыслы..."
Наконец он увидел их. Он не был зорок, да и дождь засекал всю даль косыми
струями. Но он сразу опознал их, заметив, как легко они, даже под дождем,
сидят в седлах, словно парят над бодрой поступью своих коней.
Въехав на взгорье, где стоял дом Курдай-бека и у ворот толпились его
промокшие стражи, Халиль-Султан увидел, как между раздвинувшимися людьми
протиснулся вперед сам Курдай-бек, еще сухонький, в свежем лощеном халате,
только что надетом по случаю высокого гостя. Видно, Курдай-бек не успел
даже опоясаться мечом, как надлежало воину, выскочил нараспашку, как
купчишка, а не как военачальник, облеченный доверием повелителя в коварном
Ширване. Это обидело Халиля: "Мог бы и за город выехать меня встретить, не
размок бы!"
В назидание беку он не сошел у ворот, чтобы принять поклоны хозяина и
выслушать его приветствие, а, отодвинув Курдай-бека грудью своего коня,
въехал во двор. Следом за ним въехали и его спутники. Курдай-беку пришлось