"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

попадется, петлю на шею, и слава аллаху.
- Разбойников?
- Попадались и разбойники. Разве они скажут? Молчат! Отрекаются,
отнекиваются. Да я знаю: раз попался, не жди милости, чего бы они ни
придумали сказать, - петлю на шею, и слава аллаху.
- А пробовал ли дознаться, где эти разбойничьи шайки кроются? Откуда
собираются? Оружие им отсюда не дают ли? В городах ли они, в горах ли?
- Ну как их узнать? Мы и так, выйдем в базарный день за город, перехватаем
пеших, которые к городу пробираются, а конных - с коней долой. Приводим,
спрашиваем. Сперва добром спрашиваем. Не сознаются - вешаем. Для острастки
это хорошо.
- Сознавались?
- Пока аллах миловал, таких негодяев не было.
- А Ширван-шах своих отрядов не посылал разбойничать против нас? Оружия
никому не давал?
- Не видно было. Там у меня свои люди есть, я им даю кое-что от своего
достатка. Пока никто не замечал, оружия он не давал. Нет, не слыхать.
- А есть у него оружие?
- Не видно. Я бывал там, поглядывал. Да и мои люди там тоже... Не видно.
У Халиля не было времени долго расспрашивать хозяина: в дом собирались
шемаханцы поздравлять царевича с приездом. Курдай-бек заметил, что своими
ответами не порадовал, а расстроил гостя. Ему от души хотелось сказать
хоть что-нибудь, что могло бы утешить Халиля:
- Поищем. Может, и найдем. И оружие. И разбойников. Как не быть, должны
быть. На глаза не попадаются, а уж, верно, есть! Я ведь больше за ним за
самим приглядываю. А вокруг мало ли что делается! Как за всем усмотреть?
Но по сердитому быстрому взгляду Халиля Курдай-бек понял, что его дело не
поправилось.
Удрученный и растерявшийся, ушел он хозяйничать в своем доме, где все
кипело как в котле.
Во дворе, натыкаясь друг на друга, люди бегали с вязанками дров,
выкатывали из подвалов запасные котлы, вели послушных баранов, выскребали
старые котлы, несли снопы пахучего клевера под навесы, вытирали сухими
попонами лошадей, здоровались между собой, тут же опасливо поглядывая на
разгоряченных старших слуг, почувствовавших себя, как в угаре внезапной
битвы.
От Ширван-шаха явился его визирь осведомиться о благополучном прибытии
хранимого милостью аллаха, восхищающего глаз человеческий юной красотой,
умиляющего умы всего мира беспримерной отвагой, драгоценного царевича
Халиль-Султана.
- Ширван-шах считал бы великой милостью аллаха, буде великодушный царевич
снизойдет к мольбам смиреннейшего Ширван-шаха, избрав его жалкую хижину
для своего высокого местопребывания.
Визирь стоял в синем шелковом переливчатом камзоле, тесно облегавшем
грузный живот, а сборками, спускавшимися от пояса, укрывавшем от
нескромных взглядов остальное. Короткие ноги от широчайших шальвар
казались еще короче. А шальвары, расшитые яркими узорами, трепетали при
каждом слове визиря, говорившего нараспев, но с одышкой.
Красный кушак, тоже изощренно расшитый прилежными рукодельницами, повязан
был жгутом, отчего все казалось пышнее - и кушак, и живот, и огромный,