"Сергей Петрович Бородин. Костры похода (Звезды над Самаркандом, #2) " - читать интересную книгу автора

усыпанный драгоценными камнями кривой кинжал, засунутый за кушак.
Халиль откланивался на любезные восклицания визиря, но переехать во дворец
Ширван-шаха отказался: лишь завтра он переступит высокий порог
осведомиться о здоровье хозяина. Визиря же царевич просил остаться, дабы
разломить здесь черствую лепешку страннической трапезы.
Визирь остался.
Такое изобилие и на пирах Тимура бывало не всегда. Блюда сменялись
блюдами. Пар, пропитанный ароматами и запахами приправ, синеватым облаком
распластался под потолком. Над плечами гостей непрерывно протягивались
руки слуг, сменявших блюда, ставивших кувшины пряных шемаханских напитков
и хмельных самаркандских и армянских вин.
Визирь сидел на пиру неподалеку от Халиля и удостаивался милостивых улыбок
царевича, услаждающего сердца человеческие кротостью своей царственной
красоты. Вслед за каждой улыбкой, по почину своих сотрапезников, визирь
лихо поднимал чашу крепкого золотого армянского вина, хотя и содеянного
нечестивыми руками безбожных христиан, но из лоз, взращенных милостью
истинного бога. А выпив, самоотверженно опрокидывал чашу над головой в
знак, что ни капли не осталось, не выпитой во славу благословенного
царевича.
Видя внимание царевича к этому неповоротливому хмелеющему вельможе,
остальные гости щедро заботились о чаше толстяка, он же, непривычный при
дворе Ширван-шаха ни к обильным пирам, ни к запретным напиткам, среди этих
простых, хотя и грубоватых, хотя и невоздержанных людей радовался, как
дитя, оказавшееся посредине подноса с халвой.
Да и лестно было визирю Ширван-шаха сидеть среди людей, еще недавно
внимавших Повелителю всей Вселенной.
"Повелителю! Какому!.. Который все может! Который... лишь только взглянет,
и целое царство одним махом - как шакал курицу! Который... чуть коснется
человека - и... конец! И нет ни человека, ни... Вот ведь какие люди сидят
вокруг. Какие... милые люди. Ради таких людей... О боже, о боже... Для
таких людей... Вместе с ними так хорошо и так безопасно. Ведь с ними... О,
что угодно можно сделать, если быть вместе с такими людьми. И как душевны:
сам царевич, сам возлюбленный внук самого Повелителя Вселенной, вот он
рядом, как все! И ведь помнит, поглядывает: пьет ли его гость! Пью, пью!..
Я же истинный, преданный всей душой... О боже... Почему не пить? Когда
все..."
Вдруг полусонный визирь, по глубокой, за долгие годы стойко укоренившейся
привычке, вспомнил, что подошел час вечерней молитвы. Не сразу он сумел
подняться и пробраться вдоль стены позади гостей.
Один Курдай-бек заметил усилия визиря и догадался о благочестивых
намерениях гостя.
Курдай-бек не был набожен, да и редко размышлял о мусульманских правилах и
не понимал, в чем разногласие между суннитами и шиитами. Но здесь, среди
азербайджанских шиитов, ему льстила собственное превосходство в делах
веры, ибо считал, что сунниты, в лоне коих родился, ближе и истинному
богу, нежели почитатели пророка Али. Заметив намерение визиря выйти, чтобы
стать на молитву, Курдай-бек поглядел ему вслед насмешливо и с тайным
злорадством, как на докучного слепца, резво шагающего к глубокой скользкой
яме.
Но Халиль-Султан, заметив уход визиря, быстро встал и вышел следом.