"Леонид Бородин. Третья правда" - читать интересную книгу автора

знали по рассказам своих бабок и дедов деревню без этого дома и Рябининых в
нем.
Сюда-то и держал путь Андриан Никанорович Селиванов. Путь был не
короток - с одного конца деревни на другой, но Селиванов не спешил, а
напротив, чем ближе подходил к рябининско-му дому, тем чаще останавливался
по всякому пустяку, тем суетливее становилась его походка, шаги, однако же,
не ускорявшая...
Двадцать пять лет пустовал рябининский дом, и хотя за это немыслимое
для хозяйства время не был растащен по бревнышкам (чему были причины,
конечно!), то пострадал от бесхозяйствен-ности изрядно и видом и осанкой, в
особенности окресностями: огороды превратились в черемуш-ник и рябинник,
двор - в царство крапивы, обнаглевших от приволья репея и лопухов, а колодец
просто сгнил и обвалился срубом внутрь.
Каждый новый председатель сельсовета одним из первых своих
административных актов провозглашал решение о передаче приусадебного участка
в 0,3 га кому-либо из нуждающихся в том жителей деревни, но всякий раз,
спустя несколько дней, этот самый нуждающийся публично отказывался от
"рябининского пустыря", как его называли, и сам председатель забывал об
участке навсегда. Жители Рябиновки многозначительно переглядывались между
собой, когда кто-нибудь на улице или в магазине затевал разговор о странной
судьбе участка. Дело пахло тайной, а тайна способна придавать значимость
всему и всем, кто к ней оказывается причастным. Да и не в тайне одной было
дело!
Судьба Ивана Рябинина была недоброй и несправедливой. И хотя ни одну
душу не возмутила она так, чтоб подать голос, и ни одну руку не подняла в
защиту - только вздохи, покачивания голов да безвольное пожатие плеч, но
были все внимание и память - горькой судьбе Ивана Рябинина. А многолетняя
неприкосновенность "рябининского пустыря" стала для всех знающих и помнящих
Ивана Рябинина не просто оправданием их равнодушия к чужой беде (к своим
бедам они притерпелись), а местью всему, что есть судьба, когда она
недобрая, и всему, что за этой судьбой скрывается, неназванному и
недоступному. Жители Рябиновки порою даже преувеличи-вали значимость судьбы
трех десятых гектара лопухов, крапивы и рябины в судьбе самой деревни,
пытаясь намеками, прищурами, причмокиванием да прикашливанием выткать в
воображении своеобразную легенду без слов и. содержания, но полную смысла и
неведомой мудрости.
Они были бы обижены и даже рассержены, если б узнали, что вся тайна в
том только и есть, что мужичок с березовой тростью, бредущий сейчас по
деревне к рябининскому дому, появлялся каждый раз перед очередным
претендентом на участок с соболем за пазухой (если тот был жаден), или с
бутылкой самогона (если был тот человек - человеком), или с парой "теплых
слов" ночью у плетня (если тот был труслив). А все бывшие председатели
сельсовета так старательно не узнавали Селиванова при встрече, что тоже,
наверное, могли кое о чем порассказать.
За те двадцать пять лет, что простоял рябиновский дом с заколоченными
окнами, сколько игр переиграли деревенские мальчишки в зарослях участка,
сколько влюбленных парочек пересидело на приступке рябининского колодца,
сколько кошачьих свадеб сыграно в паутиновых джунглях высокого рябининского
чердака, сколько птенцов вывелось и разлетелось по свету изо всех щелей и
дыр крутоскатной крыши...