"Борис Борин. Чужая память " - читать интересную книгу автора

этого...".
Что нужно для этого? Старик не знал? Или просто не успел записать? Вот
мне-то и предстояло найти то, что надо непременно сделать. И я искал.
Долго. Добросовестно.
И пока безуспешно.
Пока!.. Да я просто не знал, как взяться за дело. И повторял опыты
Старика. А вся методика операции была так подробно и тщательно разработана
им самим, что роботлаборант превосходно бы справился и без моей помощи.
Градж раза два заходил в лабораторию. Он бегло перелистывал журнал,
где стояли номера животных и результаты опытов. Щурил глаза, грустно и
насмешливо улыбался. И уходил. Чье самолюбие щадил профессор, мое или
Старика? Или я был для него тоже подопытным существом, которому отдали все
ненужное - память о прожитой жизни и не смогли передать главное.
- Вы много курите, Март. Пожалуй, больше, чем тот, кто подарил вам эту
привычку...
Градж, еще более высокий от белого жестко накрахмаленного колпака,
стоял в дверях лаборатории.
- И мало спите: у вас красные глаза.
Профессор подошел к столу, рука в белом рукаве потянулась за журналом.
Я положил на твердую, глянцевую обложку ладонь.
- Не надо. Ничего нового.
- Так. Вы хотите мне что-либо сказать?
- Нет,- голос мой звучал тускло, я смотрел в стол, прямо перед собой.
- Тогда я скажу.-Лицо Граджа стало как у древних воинов на старинных
медалях.-Я вынужден это сказать, пока вы не запутались окончательно. Старик
сумел вам передать все, кроме таланта. Вы набиты знаниями Старика, а
комбинировать их, высекать ту искру, которая освещает новое, не можете.
Поэтому и топчетесь на месте. Доходите до точки, на которой остановился
Старик, и идете не вперед, а вспять. Так?
Я молчал, все ниже и ниже наклоняя голову.
- Отчаиваться не следует,- спокойно и жестоко говорил профессор,- вы
ничего не потеряли, поскольку ничего и не было.
Белая дверь неслышно закрылась за Граджем.
Я остался один и просидел до вечера, тупо смотря в прямоугольную
пустоту стола.
Весь день моросил дождь, а вечером туман сизой ватой вполз в улицы.
Ветер вогнал его в каменные коридоры и бросил. Я шел сквозь эту промозглую
воду, взвешенную в осеннем воздухе, шел медленно, хотя знал, что уже
опоздал и Зора ждет меня.
Я наконец решил все рассказать. И про свои неудачи, и про справедливую
жестокость Граджа. Он когда-то ссорился со Стариком, доказывал, что нельзя
жить чужим опытом и талантом, и оказался прав.
Я подтвердил его доводы. Подтвердил беспощадно и ясно, как всегда
бывает при хорошо поставленном опыте.
Толкнув дверь кафе и, не снимая мокрого плаща, подошел к Зоре. Она
улыбнулась мне, и ледяное кольцо отчаянья чуточку подтаяло. Стало легко
дышать.
Она спросила:
- Что случилось?
Я тоже попытался улыбнуться, чтобы ее успокоить, но мускулы лица