"Юхан Борген. Темные источники ("Трилогия о Маленьком Лорде" #2) " - читать интересную книгу автора

едва только первые глубокомысленные замечания о биржевых курсах пробивались
сквозь голубой дымок - им сначала жадно затягивались, а потом медленной
струйкой выпускали сквозь неухоженные зубы. Было что-то птичье в этих
ступающих по ковру ногах, за которыми Матиссен рассеянно наблюдал в
зеркала, - в этих скользящих, переминающихся, спотыкающихся, медлительных,
торопливых и топчущихся на месте ногах в гамашах. В конце концов их движения
начинали напоминать какой-то птичий балет: вот они переминаются, медлят и
вдруг стремительно несутся в зал или из зала, смотря по тому, каких
знакомцев обнаружил тот, кому принадлежат ноги, - тех, к кому он
устремляется навстречу, или тех, от кого еще решительнее мчится прочь... В
конце концов Матиссен столь многих изучил по нижней части их тела, что,
пожалуй, именно ногам адресовал неприметный поклон, брезгливую мину, пожатие
плеч, а в редких случаях, завидев знакомые ноги, поворачивался в своем
закутке лицом к залу, рассеянно поправлял галстук и выходил на манеж
походкой в одно и то же время решительной и ненавязчиво скользящей, чтобы в
конце концов согнуться в тугом поклоне, слегка кашлянув, с единственной
целью отметить присутствие истинного друга в этом хаосе полувоспитанности и
оскудения.
Вот хотя бы один из нынешних клиентов - этот самый Роберт. Фамилия?
Валдемар Матиссен попытался вспомнить: Олсен, Хансен, Педерсен?.. Была же у
него какая-то фамилия в ту пору, когда он, робея, раз в месяц, появлялся в
местах, предназначенных для верхов общества. А потом друзья стали звать его
просто Роберт. А потом он стал Робертом вообще для всех. Так теперь было
принято.
Впрочем, он был славный и любезный малый, этот Роберт, и, когда хотел,
держался как человек воспитанный. Прежде он работал продавцом в отделе
дорогого постельного белья в одном из крупных универсальных магазинов, а до
этого продавал всякую всячину вразнос, с особенным успехом торговал он этими
современными "fountain-pens" - автоматическими ручками, которыми можно было
писать чуть ли не месяц, не набирая чернил. Валдемар Матиссен был счастливым
обладателем трех таких ручек с позолоченными перьями. Кое-кто из нынешних до
того дошел в своем стремлении опростить язык, что звал их "самописками". Это
тоже было в духе времени - заменять слова, вместо простых иностранных слов
употреблять такие замысловатые названия на родном языке, что их и не
упомнить. Аэропланы, к примеру, стали называться самолетами, точно людям
хотелось самый аэроплан стащить с небес на землю.
Было начало августа, сезон раков. Валдемар Матиссен до глубины души
страдал, видя в зеркала, как нынешние процветающие клиенты терзают маленькие
красные существа, которых он любил и как лакомое блюдо, и как создание
природы. Он сам вылавливал их в ручье возле своего домика в Энебакке раз в
две недели по субботам и воскресеньям, когда ему не приходилось дежурить и
он проводил уик-энд на лоне природы. Ему нравилось это слово - "уик-энд",
оно входило в моду среди приличной публики. В нем чувствовалась традиция, и
в то же время от него веяло будущим, оно таяло во рту, как сладкий пудинг.
Но было сущей мукой смотреть, как эти нувориши обращаются с раками -
они словно бы стеснялись взять их в руки, как это делали знатоки, на которых
они осторожно поглядывали. Нет, любителю раков невозможно было долго
выдержать это зрелище, отвратительное во всех отношениях, как, впрочем,
почти все, что происходило в степах ресторана; а ведь когда-то здесь
собирались благородные люди, которые, засидевшись допоздна, могли позволить