"Хорхе Луис Борхес. Конгресс" - читать интересную книгу автора

подхватил, не в лад повторяя то одну, то другую строку. Английские слова не
отозвались во мне образом Беатрис. Туирл за спиной пробормотал:
- Я зла желаю, а несу добро.
Наверное, что-то из виденного тогда живо и сегодня: красноватый вал
кладбища "Реколета", желтая стена тюрьмы, двое мужчин в забегаловке,
танцующих без музыки, дворик, по-шахматному расчерченный решеткой ограды,
железнодорожный шлагбаум, мой дом, рынок, бездонная влажная ночь, но смысл
заключался не в этих беглых деталях, они могли быть иными. Самое важное, что
мы как один почувствовали: наш вымысел, над которым каждый не раз
посмеивался, неопровержимо и потаенно существует - это весь мир и мы в нем.
Безнадежно я долгие годы искал потом ощущение той ночи; порой оно словно бы
воскресало в музыке, любви, смутном воспоминании, но по-настоящему вернулось
лишь однажды утром, во сне. В час нашей клятвы - не обмолвиться ни словом ни
единому человеку - уже наступила суббота.
Больше я никогда не виделся ни с кем, только с Иралой. В разговорах мы
не возвращались к тем временам, любое слово о них звучало бы кощунством. В
1914 году дон Алехандро Гленкоэ умер, его похоронили в Монтевидео. Ирала
скончался годом раньше.
С Ниренштейном мы однажды столкнулись на Лимской улице и сделали вид,
что не узнаем друг друга.