"Хорхе Луис Борхес. Конгресс" - читать интересную книгу автора

- Всемирному Конгрессу? - переспросил дон Алехандро. Он едко
рассмеялся, я в первый раз услышал его смех.
В разрушении есть странная радость; языки огня с треском взвились, и
мы, стоя у стен или разойдясь по комнатам, вздрагивали. Скоро во дворике
остались лишь ночь, вода и запах горелого. Помню несколько уцелевших
страниц, они белели на земле. Нора Эрфьорд, питавшая к дону Алехандро
нежность, которую испытывают молоденькие девушки к солидным мужчинам,
бросила в пустоту:
- Дон Алехандро знает, как поступать. Литератор до мозга костей, Ирала
афористично отчеканил:
- Александрийскую библиотеку подобает сжигать раз в несколько столетий.
И тогда дона Алехандро прорвало:
- То, что я скажу, мне нужно было понять четыре года назад. Наш замысел
так огромен, что вбирает в себя - теперь я это знаю - весь мир. Дело не в
кучке шарлатанов, которые оглушают друг друга речами под навесом забытой
Богом усадьбы. Всемирный Конгресс начался вместе с мирозданьем и будет жить,
когда все мы уже обратимся в прах. Он - повсюду. Конгресс - это сожженные
нами книги. Конгресс - это каледонцы, громившие легионы Цезарей.
Конгресс -это Иов среди гноища и Иисус на кресте. Конгресс-это никчемный
сопляк, просаживающий мое состояние с последней шлюхой
Я не смог удержаться и прервал его:
- Дон Алехандро, я тоже виноват. Я давным-давно подготовил отчет,
который принес только сегодня, и, транжиря ваши деньги, пропадал в Англии,
потому что влюбился.
Дон Алехандро продолжал
- Я так и предполагал, Ферри. Конгресс - это мои быки. Конгресс - это
быки, которых я продал, и земли, которые мне больше не принадлежат.
Тут вклинился пронзительный голос Туирла:
- Вы хотите сказать, что продали "Каледонию"?
Дон Алехандро,.помолчав, ответил:
- Да, продал. Теперь у меня нет ни клочка земли, но я не раздавлен
крахом, потому что понял. Вероятно, мы уже не увидимся, поскольку нужды в
нашем Конгрессе больше нет. Но сегодня ночью мы в последний раз отправимся
вместе посмотреть на Конгресс.
Он был просто пьян от восторга. Нас тронули его откровенность и пыл.
Никому даже в голову не пришло, что он не в себе.
На площади наняли шарабан. Я устроился на козлах рядом с возницей, и
дон Алехандро скомандовал:
- Проедемся по городу, хозяин. Вези, куда глаза глядят.
Негр, прилепившись на подножке, всю дорогу улыбался. Не знаю, понимал
ли он, что происходит.
Слова - это символы: они требуют общих воспоминаний. Сегодня я могу
рассказать только свои, мне больше не с кем разделить их. Мистики говорят о
розе или поцелуе, о птице, в которой все птицы на свете, и солнце, вобравшем
в себя звезды и солнце разом, о чаше вина, саде или любовном соитии. Ни одна
из этих метафор не подойдет, чтобы описать бесконечную ночь ликования,
вынесшую нас, усталых и счастливых, на берег зари. Мы почти не
разговаривали, лишь колеса и подковы звучавши на камнях мостовой. Перед
рассветом у темных и безропотных вод то ли Мальдонадо, то ли Риачуэло Нора
Эрфьорд низким голосом затянула балладу о Патрике Спенсе и дон Алехандро