"Хорхе Луис Борхес. Конгресс" - читать интересную книгу автора

письмо, которое порвал, когда мы отчалили от Монтевидео. Я прибыл на родину
в четверг, на пристани меня ждал Ирала. Мы вернулись в старую квартиру на
улице Чили, проведя этот и следующий день за разговорами и прогулками. Мне
хотелось снова надышаться Буэнос-Айресом. К моему облегчению, Фермин Эгурен
все еще оставался в Париже: возвратившись раньше, я, казалось, как-то
смягчал слишком долгое отсутствие.
Ирала пребывал в отчаянии. Фермин транжирил в Европе чудовищные суммы и
упорно игнорировал все приказания немедленно возвращаться. Иного, впрочем, я
не ждал. Куда больше меня тревожило другое: в противовес Ирале и Крусу Туирл
воскресил максиму Плиния Младшего, полагавшего, будто нет такой скверной
книги, которая не заключала бы в себе хорошего. А потому он настоял на
приобретении всех без изъятия номеров газеты "Печать", трех тысяч четырехсот
экземпляров "Дон Кихота", собрания писем Бальмеса, университетских дипломов,
бухгалтерских счетов, лотерейных билетов и театральных программок. Все это
суть свидетельства своего времени, провозгласил он. Ниренштейн выступил в
его поддержку; дон Алехандро "после трех громогласных суббот" одобрил
предложение. Нора Эрфьорд отказалась от должности секретаря, ее место занял
новичок по фамилии Карпинский, игрушка в руках Туирла. И теперь огромные
присланные пакеты без каталогизации и обработки громоздились в задних
комнатах и холостяцкой кладовой дона Алехандро. В начале июля Ирала еще
неделю гостил в "Каледонии"; каменотесы бросили работу на середине.
Приказчик на все расспросы отвечал, будто таково распоряжение хозяина и что
если у него теперь чего вдоволь, так это времени.
В Лондоне я подготовил отчет, но не о нем сейчас речь. В пятницу я с
визитом и текстом отправился к дону Алехандро. Меня сопровождал Фернандес
Ирала. День клонился к закату, по дому разгуливал юго-западный ветер. Перед
воротами со стороны улицы Альсина торчала запряженная тройкой повозка. Я
увидел гнущихся под тюками людей, сносивших груз в дальний дворик, ими
самовластно распоряжался Туирл. Как будто что-то предчувствуя, в доме
собрались и Нора Эрфьорд, и Ниренштейн, и Крус, и Дональд Рен, и кто-то еще
из участников. Нора обняла и поцеловала меня, напомнив совсем другую. Негр,
кланяясь и лучась, приложился к моей руке.
В одной из комнат квадратной дырой зиял вход в подвал. Каменные ступени
терялись во тьме.
Вдруг послышались шаги. Я сразу понял, что это дон Алехандро. Он
буквально влетел.
Голос его изменился: перед нами был не тот владеющий собой господин,
что председательствовал на наших субботних заседаниях, и не богатый
скотовладелец, кладущий конец ножевой драке и декламирующий своим пастухам
Слово Божие, хотя, пожалуй, все-таки ближе ко второму Ни на кого не глядя,
он приказал:
- Книги из подвала тащите во двор. Все до последней.
Мы трудились около часа. В конце концов на земле дворика вырос
высоченный штабель из книг. Все сновали туда и обратно, лишь дон Алехандро
не шелохнулся.
Последовал новый приказ:
- Поджигайте.
У Туирла в лице не было ни кровинки. Ниренштейн пробормотал:
- Всемирному Конгрессу не обойтись без этих бесценных пособий, я
отбирал их с такой любовью.