"Хорхе Луис Борхес. Богословы" - читать интересную книгу автора

богословских материях любое новое слово сопряжено с риском, но затем
рассудил, что тезис о круговом времени слишком необычен, слишком удивителен
и посему риск тут невелик. (Опасаться надо тех ересей, которые можно спутать
с ортодоксией.) Все же ему было неприятно вмешательство - почти наглое -
Иоанна Паннонского. Двумя годами раньше сей муж в пространном сочинении "De
septima affectione Dei sive de aeternitate" * узурпировал тему из области
Аврелиана; теперь же, словно проблема времени была в его ведении, он
собирался наставить на путь истинный - возможно, аргументами Прокруста **,
противоядиями пострашнее. чем сам яд Змеи, - этих ануляров... В ту ночь
Аврелиан, листая древний диалог Плутарха об упадке оракулов, обнаружил в
двадцать девятом параграфе насмешку над стоиками, предполагавшими
существование бесконечного множества миров, с бессчетными солнцами, лунами,
Аполлонами, Дианами и Посейдонами. Свою находку Аврелиан счел счастливым
предзнаменованием: он решил опередить Иоанна Паннонского и сокрушить
еретиков, чтящих Колесо.
______________
* "О седьмой любви Бога или о вечности" (лат.).
** Т. е. силой; в греческой мифологии разбойник Прокруст укладывал
путешественников на ложе: если ложе оказывалось для гостей коротким, он
отрубал им ноги, если длинным - вытягивал их. Овидий рассказывает о нем в
VII книге "Метаморфоз".

Иногда мужчина добивается любви женщины, чтобы забыть о ней, чтобы
больше о ней не думать; так и Аврелиану хотелось превзойти Иоанна
Паннонского, чтобы избавиться от неприязни, которую испытывал к нему, но
отнюдь не для того, чтобы причинить ему зло. Сама работа над сочинением,
построение силлогизмов и придумывание едких выпадов, все эти "nego" * и
"autem" ** и "nequamquam" *** умеряли раздражение, помогали забыть о
неприязни. Он строил длинные, запутанные периоды, загроможденные вставными
предложениями, в которых небрежность слога и солецизмы **** были как бы
выражением презрения. Неблагозвучность он сделал своим орудием. Предвидя,
что Иоанн Паннонский будет сокрушать ануляров в пророчески-торжественном
тоне, Аврелиан, дабы избежать сходства, избрал тон издевки. Августин писал,
что Иисус - это прямой путь *****, спасающий нас от кругов лабиринта, в коем
блуждают безбожники: Аврелиан, как старательный ученик, сравнил их с
Иксионом ******, с печенью Прометея, с Сизифом, с фиванским царем, увидевшим
два солнца, с заиканием, с белкой, с зеркалами, с эхом, с мулами у нории и с
другими силлогизмами. (Языческие легенды все еще жили, низведенные до уровня
стилистических украшений.) Подобно всякому владельцу библиотеки, Аврелиан
чувствовал вину, что не знает ее всю; это противоречивое чувство побудило
его воспользоваться многими книгами, как бы таившими упрек в невнимании.
Так, он сумел вставить пассаж из "De principiis" ******* Оригена,
опровергающий мнение, будто Иуда Искариот снова предаст господа, а Павел
будет в Иерусалиме снова присутствовать при мученической гибели Стефана, и
еще другой пассаж из "Academica priora" ******** Цицерона, где высмеяны
люди, воображающие, будто в то время, когда он беседует с Лукуллом,
бесконечное множество других Лукуллов и других Цицеронов говорят в точности
то же самое в бесчисленных мирах, подобных нашему. Вдобавок Аврелиан обрушил
на монотонов упомянутый текст Плутарха и свое негодование по поводу того,
что, мол, на язычника lumen naturae ********* оказал большее действие, чем