"Хорхе Луис Борхес. Cообщение Броуди" - читать интересную книгу автора

в своей хижине и заботился обо мне, пока я снова не смог отправиться в
тяжкий путь. Сначала у меня тошнота подступала к горлу, когда я видел, как
он, не таясь, разевал рот и запихивал туда куски пищи. Я рукой прикрывал
глаза или отводил их в сторону, но через несколько дней привык. С
удовольствием вспоминаю о наших теологических спорах. Мне, правда, не
удалось вернуть его в истинную веру Христову.
Сейчас я пишу это в Глазго. Я рассказал о своем пребывании среди Иеху,
но не смог передать главного - ужаса от пережитого: я не в силах отделаться
от него, он меня преследует даже во сне. А на улице мне так и кажется, будто
они толпятся вокруг меня. Я хорошо понимаю, что Иеху - дикий народ,
возможно, самый дикий на свете, и все-таки несправедливо умалчивать о том,
что говорит в их оправдание. У них есть государственное устройство, им
достался счастливый удел иметь короля, они пользуются языком, где обобщаются
далекие понятия; верят, подобно иудеям и грекам, в божественное начало
поэзии и смутно ощущают, что душа переживает бренное тело. Они верят в
справедливость казней и наград. В общем, они представляют цивилизацию, как
представляем ее и мы, несмотря на многие наши заблуждения. Я не раскаиваюсь,
что воевал вместе с ними против людей-обезьян. Наш долг - спасти их.
Надеюсь, что правительство Ее Величества не оставит без внимания нижайшую
просьбу, завершающую это сообщение"


Борхес Хорхе Луис. Другой поединок


Перевод Б. Дубина

Немало времени прошло с тех пор, как сын уругвайского писателя Карлоса
Рейлеса рассказал мне эту историю летним вечером в квартале Адроге. Длинная
хроника ненависти и ее страшный конец слились у меня в памяти с аптечным
запахом эвкалиптов и птичьими голосами.
Как всегда, мы говорили о перепутавшихся историях двух наших стран.
Рейлес поинтересовался, не доводилось ли мне слышать о Хуане Патрисио
Нолане, известном в свое время удальце, весельчаке и плуте. Солгав, я
ответил, что слышал. Хотя Нолан скончался еще в девяностых годах, многие и
по сей день дружески его вспоминали. Находились, впрочем, и недоброжелатели.
Рейлес рассказал мне об одной из его бесчисленных каверз. Случай произошел
незадолго до боя при Манантьялес, главными героями были двое гаучо из
Серро-Ларго - Мануэль Кардосо и Кармен Сильвейра.
Как и отчего зародилась их ненависть? Как теперь, почти век спустя,
воскресить смутную историю двух мужчин, от которых осталась в памяти только
их последняя схватка? Управляющий имением Рейлеса-отца, человек, носивший
имя Ладереча и "усы тигра", восстановил по устным преданиям кое-какие
детали, которые я и привожу здесь без особой уверенности, поскольку и
забвение, и память равно изобретательны на выдумки.
Мануэль Кардосо и Кармен Сильвейра владели небогатыми участками по
соседству. Истоки ненависти, как и других страстей, темны. Поговаривали не
то о распре из-за неклейменого скота, не то о скачках, на которых Сильвейра,
превосходя соперника силой, обошел лошадь Кардосо. Несколько месяцев спустя
они долго резались один на один в труко за столиком местной пульперии;