"Хорхе Луис Борхес. Cообщение Броуди" - читать интересную книгу автора

своим телом, но не все становятся матерями.
Язык их очень сложен. Он не похож ни на один из тех, какие я знаю. Мне
нечего сообщить о членах предложения, ибо не существует самих предложений.
Каждое односложное слово выражает общую идею, уточняемую контекстом или
гримасами. Слово "nrz", например, выражает такое понятие, как разбросанность
или пятнистость, и может обозначать "звездное небо", "леопарда", "стаю
птиц", "оспины на лице", "брызги", а также "рассыпать что-либо" или
"броситься врассыпную, потерпев поражение". Слово "hrl", напротив, указывает
на нечто объединенное, плотное и может означать "племя", "ствол дерева",
"камень", "кучу камней", "собирание камней", "совет четырех жрецов",
"соитие" и "джунгли' Произнесенное иначе или с другими ужимками, слово может
приобретать противоположное значение. Не будем слишком удивляться: в нашем
языке глагол "to cleave тоже означает "раскалывать" и "оставаться верным"
Короче говоря, в их языке нет ни предложений, ни даже коротких фраз.
Способность к абстрактному мышлению, о чем свидетельствует подобный тип
речи, убеждает меня, что Иеху, несмотря на свою дикость, - народ не просто
примитивный, а выродившийся. Это предположение подтверждается наскальными
надписями, обнаруженными мною в центре плоскогорья; они похожи на рунические
письмена наших предков и уже непонятны для Иеху: словно бы письменный язык
ими совершенно забыт и в употреблении остался лишь устный.
Развлекается племя боями специально выученных котов, а также смертными
казнями. Любой может быть обвинен в покушении на честь королевы или в
съедении пищи на глазах у других. Никто не выслушивает ни свидетелей, ни
обвиняемого: король сам выносит приговор. Смертник подвергается страшным
пыткам, о которых я предпочитаю умалчивать, а затем его убивают. Королева
пользуется правом бросить первый камень и самый последний, который часто
бывает не нужен. Толпа восхваляет ловкость и все ее прелести, складывая в
диком восторге розы и куски падали у ее ног. Королева только молчит и
улыбается.
Другой примечательностью племени являются поэты. Бывает, кто-нибудь
выстроит в ряд шесть-семь слов, обычно загадочных, и, не будучи в силах
сдержать себя, начинает выкрикивать их, встав в центре круга, который
образуют рассевшиеся на земле жрецы и все прочие. Если поэма никого не
взволнует, ничего не произойдет, но, если слова поэта заденут за живое, все
в полной тишине отходят от него, охваченные священным ужасом (under a holy
dread). Они чувствуют, что на него снизошла благодать, и уже никто более не
заговорит с ним, не взглянет на него, даже его собственная мать. Отныне он
не человек, а Бог, и каждый может убить его. Поэт, если ему удается, ищет
спасения в краю зыбучих песков на Севере.
Выше я говорил, как очутился на землях Иеху. Читатели знают, что меня
окружили, я выстрелил в воздух, и ружейный выстрел был принят за грохот
волшебного грома. Дабы не развеивать их заблуждения, я всегда ходил
безоружным. В одно весеннее утро, почти на рассвете, на нас совершили набег
люди-обезьяны. Я быстро спустился вниз с плоскогорья и убил двух этих
животных. Остальные в страхе бежали. Пули, вы знаете, невидимы. Впервые в
жизни я слышал, как меня прославляют. Кажется, именно тогда меня приняла
королева. Но память Иеху недолга, и тем же вечером я ушел. Мои блуждания по
сельве малопримечательны. В конце концов я наткнулся на поселение черных
людей, умевших пахать, молиться и сеять, и объяснился с ними
по-португальски. Миссионер из романских стран, отец Фернандес, приютил меня