"Хорхе Луис Борхес. Встреча" - читать интересную книгу автора

обидчика на поединок.
Дункан отказался и добавил, как бы в свое оправдание:
- Дело в том, что я вас побаиваюсь. Все разразились хохотом. Уриарте,
встав на ноги, проговорил:
- Я буду с вами сражаться, и сию же минуту. Кто-то заметил, да простит
его бог, что оружие в доме имеется.
Не знаю, кто отпер шкаф. Манеко Уриарте выбрал себе кинжал, самый
длинный и самый красивый, с эфесом в форме буквы "У". Дункан взял почти
наугад нож
с деревянной ручкой и с силуэтом деревца на клинке. Кто-то нашел, что
выбор Манеко - в стиле его характера. И никого не удивило, что, беря оружие,
его рука дрогнула. Но все удивились, что и с рукою Дункана произошло то же
самое.
Мужчины, готовые свести счеты, не оскорбляют дом дракой и, по традиции,
выходят наружу. Не то забавляясь, не то всерьез мы все ринулись в мглистую
ночь. Я тоже захмелел, но не от вина, а от приключения; мне хотелось, чтобы
кто-то кого-то убил, а потом всем об этом рассказывать и вспоминать.
Наверное, в ту минуту другие были вовсе не старше меня. Я вместе со всеми
чувствовал, как нас подхватил и несет ураган, одолеть который никто не в
силах. Обвинению Манеко не слишком верили и считали его следствием давней
неприязни, подогретой вином.
Мы шествовали посреди деревьев, миновали беседку. Дункан и Уриарте шли
впереди. Меня удивляло, что они не спускали друг с друга глаз, словно
страшась внезапной атаки. Возле лужайки с невысокой травой Дункан мягко, но
властно сказал:
- Это место подходит.
Оба стояли в центре, не решаясь начать. Чей-то голос им крикнул:
- Бросьте эти железки, они вам мешают, деритесь на кулаках!
Но люди уже сражались. Вначале оба действовали нерешительно, словно
боялись пораниться; вначале смотрели на оружие, но затем - только в глаза
противника. Уриарте забыл свой гнев, Дункан - свое безразличие или
презрение. Опасность их изменила, теперь это были двое бьющихся насмерть
мужчин, а не двое юношей. Я ожидал хаотического блеска стали, а на деле мог
следить за поединком - или почти следить, - как за игрой в шахматы. Годы, я
уверен, не сделают ни ярче, ни тусклее то, что мне довелось увидеть. Не
знаю, как долго все это длилось; иные события не подчиняются нашему счету
времени.
Не имея пончо, которым надо обертывать левую руку, они парировали удары
локтем. Искромсанный левый рукав быстро темнел у обоих от крови. Я подумал,
что мы обманывались, полагая, будто им неведом этот вид фехтования. Но я
сразу заметил, что ведут они бой по-разному. Оружие не было одинаковым.
Дункан, спасая себя, старался сблизиться с противником; Уриарте отступал,
делая длинные низкие выпады. Тот же голос, который напомнил о шкафе с
оружием, крикнул:
- Они убивают друг друга! Не давайте им драться!
Никто не отважился их разнять. Уриарте вдруг оступился, Дункан кинулся
на него. Два тела почти касались друг друга. Клинок Уриарте был нацелен в
сердце Дункана. И у нас на глазах его длинный кинжал стал коротким, ибо
вонзился в грудь. Дункан вытянулся на траве. И сказал очень тихо:
- Странно. Все как во сне.