"Николай Бораненков. Тринадцатая рота (Часть 3) " - читать интересную книгу автора

ломился от выпивки и закуски. Под пышной елкой, украшенной побрякушками,
сидел кривоглазый начальник полиции и расправлялся с бутылью водки и жареным
гусаком. Рядовая полиция кончала второе ведро браги. Лилась песня:

Мы не милиция,
Мы - полиция.
Гоп тир-дир-бом!
Мы не водицу
Из криницы,
А самогонку пьем, пьем, пьем!

Громыхая каблуками по гулким половицам, укутанный в шаль полицай ввел в
избу рослого священника с массивным крестом на шее.
- Тороплюсь доложить! Задержан сей поп или дьякон, черт его батьку
разберет, только вижу, что шпион. Партизанская листовка у него, - полицай
протянул начальнику полиции листок. - Вот извольте. В саквояже под кадилом
нашел.
Начальник полиции побагровел. Гусиная кость на его зубах сухо
хрустнула.
- Ты что, быдла! Как смеешь совать начальству заразу партизан? Читай!
Нет, постой. Пусть лучше ее сам святой отец прочитает. Так, братцы, что ли?
Послушаем святого отца!
- Послушаем! Шпарь, батя, вместо молебна. Ха-ха-ха! Священник отстранил
рукой протянутую конвоиром листовку.
- Отстань, анафема. Не богохульствуй. Духовному сану дозволено господом
богом читать священные писания.
- Читай! - ударил кулаком по столу начальник полиции.
Священник взял листовку:
- Что ж... Можем и прочесть. В моих руках послание брянских и
смоленских партизан. Они поздравляют вас с рождеством и пишут, что хотят
поскорее с вами встретиться и поскорее видеть вас на осинках.
Начальник полиции выскочил из-за стола:
- Ах вот что ты принес нам, святой гад! А ну, хлопцы, задрать ему рясу
да прутьев, лозовых прутьев побольше сюда.
Несколько дюжих полицаев схватили священника, положили на лавку и
накрепко привязали его ремнями, веревками к ней. Два молодых полицая
принесли по охапке заиндевелых лозовых прутьев.
Терпеть муки никому не приятно - ни святому, ни простому смертному, и
потому священник, не ожидая, пока взвизгнут прутья, заговорил:
- Видит бог, противиться вам, олухам, бесполезно, ибо если нечистый
попутал кого, то он будет путать его до конца. Но всяк, вознамерившийся
поднять руку на раба своего, должен спросить: а справедлив ли суд его, а не
обрушится ли после кара господня на самого себя?
- Говори, говори, мы слушаем тебя, - засучивая рукава рубашки, кивал
начальник полиции.
- Так я и говорю, что, чиня сие кощунство, вы берете на души свои
тяжкий грех, ибо всевышний видит, что лежащий в посрамлении перед вами свят
и непорочен. Разуйте очи свои и гляньте на листовку. На ней следы клея. Я ее
в вашем селе со стенки снял.
Начальник полиции выхватил из рук конвоира листовку. Да. На углах ее