"Луи-Поль Боон. Моя маленькая война " - читать интересную книгу автора

Луи-Поль Боон

Моя маленькая война

Вступительное слово Виллема Элсхота[1]

Лео И. Крейн[2] был другом моей юности, и поэтому, когда в 1941 или в
1942 году его вдова решила в его память присудить литературную премию, я не
смог ей отказать и впервые в жизни стал членом жюри, которое должно было
решить, чей пирог оказался самым лучшим. Мне пришлось переварить изрядное
количество рукописей о любви, смерти и других превратностях судьбы, длинных
и коротких, отпечатанных на машинке и написанных от руки, авторов молодых и
старых, мужчин и женщин. Все они были мне незнакомы: неведомые, но
одушевленные надеждой люди, рассеянные по городам и весям Фландрии, которые
с сердечным трепетом ожидали заветного известия: "Пальма первенства
досталась вашему произведению".
Это был тяжкий труд, а для меня вообще сущая мука, потому что мне
приходилось проглатывать рукопись целиком, хотя уже с первых страниц было
ясно, что с читателем говорит отнюдь не творческая личность, не тот человек,
которому есть что сказать. Не в том смысле, что это уже было сказано до
него, ибо все уже было так или иначе сказано в свое время, а в том, чтобы
это было сказано по-своему, со своей интонацией. Эти творения нагоняли на
меня тоску, приводили в мрачное состояние. Последняя рукопись называлась
"Пригород поднимается" и была - увы - в три раза толще всех тех, что я уже
успел переварить в эту неделю скорби. Я уже собрался отложить в сторону
этого бронтозавра, но тут восстала моя совесть. "Нет, так нельзя, - сказал я
себе, - я не смогу высказать своего мнения, пока не прикончу этого
последнего монстра". И я приступил к делу с той терпеливой покорностью, с
которой я принимаюсь за монументальные романы нашего русского коллеги
Достоевского, читая его вещи я всегда посматриваю, сколько еще осталось до
середины, и тем не менее дочитываю все до последней страницы, потому что
иначе не могу.
Начал я вечером, в половине девятого, и остановился, как мне помнится,
только тогда, когда жена, проснувшись, объявила, что уже половина третьего.
Я заторопился, пересчитал страницы и увидел, что прочел чуть меньше
половины. Не читая дальше, я сразу же написал жюри, что, по моему мнению,
премию можно спокойно присудить Л. П. Боону - таково было имя неизвестного
автора. Оказалось, что мои собратья по ремеслу думали точно так же. "Моя
маленькая война" в такой же степени книга Боона, как повесть "Пригород
поднимается" и "Абел Голартс". Точно так же, как полотно Рубенса можно
узнать по тому, как написаны грудь, нога, дерево или другой любой предмет,
так и прозу Боона можно распознать по любой из написанных им страниц. Его
стиль угловат, дерзок, неотесан, порою даже грубоват, но всегда определен
сознанием и волей художника, его добрыми и, безусловно, благородными
намерениями. Потому что Боон - идеалист, какими бы странными и необычными ни
показались проявления его идеализма. Он видит столько несправедливости,
угнетения, трусости и бездушия вокруг себя, что не знает, с чего начать.
Кажется, что он боится умереть, не успев излить всю свою желчь и растоптать
последнюю из миллиардов прожорливых гидр. "Двое слепых"[3] - прекраснейшая
картина в духе Брейгеля Старшего, какую только можно себе представить. И не