"Филипп Боносский. Долина в огне " - читать интересную книгу автора

они в чем-нибудь виноваты! Мы должны защищать нашу собственность от жителей
Литвацкой Ямы, - заключил он. - Понимаешь, от всей Литвацкой Ямы, а не от
кого-нибудь из них в отдельности!
Супом больше не пахло. Бенедикту просто показалось.
Он докажет отцу Брамбо свою преданность церкви, верность ее заветам,
заповедям, и все они будут потрясены, когда узнают, какую он принес
жертву...
"Dominus vobiscum. Et cum spiritu tuo. Oremus... per omnia saecula
saeculorum. Amen"[4].
- И все-таки, - сказала женщина, - если не он украл тележку...
- Тогда пусть скажет, кто это сделал, - огрызнулся муж.
"Джой еще на улице или нет? - раздумывал Бенедикт. - Если он видел, что
случилось, и догадался, что меня схватили, то, наверное, убежал домой.
Теперь можно заговорить".
Он открыл глаза и спокойно сказал:
- Вы должны отпустить меня. Я не крал тележку, но не могу сказать, кто
это сделал.
Бенедикт говорил как по писаному. Он встал.
- И не называйте нас литваками, - продолжал он серьезно, с
достоинством, - пусть мы и живем в Яме. Я церковный причетник.
Зазвонил дверной колокольчик. Казалось, только теперь Бенедикту стало
ясно, что все это не сон, - фигуры полисменов за окном вернули его к
действительности, он дико закричал. Выскользнув из рук мужчины, который все
время посматривал на часы, словно следил за спортивным состязанием, Бенедикт
кинулся через холл в кухню. Где-то громко залаяла собака. Он ухватился за
дверную ручку и стал изо всех сил толкать дверь, колотить в нее ногами,
биться и кричать...


3

Они силком выволокли его из полицейской машины. Двое пьяных лежали там
в крови и блевотине, и Бенедикт всю дорогу сидел скорчившись в уголке,
молясь с закрытыми глазами. Длинноногий полицейский сторожил их, загораживая
ногами выход.
Мальчик был так бледен, что полисмен спросил его, не болен ли он.
Бенедикт не ответил; он не слышал. Ему казалось, он где-то глубоко под
водой, под огромным океаном, который всей своей тяжестью давит ему на
легкие, на глаза и мозг и уносит в горячем, липком, как кровь, потоке. И
хотя Бенедикт крепко зажмурился, а вокруг было темно, ослепительный
солнечный свет резал ему глаза. Он еще теснее прижался к стенке в углу.
Ноги его вдруг остановились. Кто-то тряс его за плечи. Он открыл глаза.
Перед ним на возвышении за перегородкой сидел лейтенант, словно господь бог
на небесах.
- Как зовут? - повторил вопрос лейтенант.
- Бенедикт Блуманис, - ответил мальчик, еле ворочая языком. Казалось,
большой булыжник лежит у него во рту и язык приклеился к нему. -
Б-л-у-м-а-н-и-с, - по буквам повторил он лейтенанту.
- Адрес?
Бенедикт замялся.