"Филипп Боносский. Долина в огне " - читать интересную книгу автора

искрами огненного шлака, которые с шипеньем гасли, падая в мутную воду.
Негры - мужчины и женщины с детьми на руках - выглядывали из окон своих
лачуг, и глаза у них поблескивали желтым светом - отражением расплавленного
шлака. А вдруг эта огненная река когда-нибудь доберется до них? Она ползла
дюйм за дюймом вперед, по зеленой траве, сжигая на своем пути все живое. В
застывшем шлаке отпечатались скелетики полевых мышей, - сами они сгорали
дотла, лишь вздымалась тонкая струйка дыма да оставался этот неясный
отпечаток.
Глядя на раскаленный шлак за лачугами, Бенедикт впервые ужаснулся;
сердце будто упало в бездонную пропасть. Впервые он задал себе вопрос: где
же в конце концов остановятся эти огненные потоки? И почему-то вспомнил, что
вчера, вернувшись домой, он заметил в кухне еще одно знакомое лицо - оно
чернело в полумраке...
В церкви святого Иосифа зазвонил колокол. Мальчик остановился как
вкопанный. Он поставил бутылку на землю и, сняв с головы кепку, встал на
колени на истоптанную коровами тропинку и перекрестился. Он горячо молил
бога о помощи, словно предчувствовал грядущие испытания, он просил дать ему
силу - она была ему нужна, чтобы забыть о минувших испытаниях, которые
упорно жили в его памяти. Он старался представить себе, как свет благочестия
озаряет щетинистое лицо его отца и широкие отцовские плечи, на которых
держится весь дом; как под влиянием духовных наставников смягчается
отцовская язвительная речь; но видел лишь его насмешливое и печальное лицо и
слышал голос, исполненный горького презрения...
- Боже, помоги мне! - вскричал мальчик, в отчаянии сплетая пальцы.
Он встал с колен и оглянулся по сторонам, не зная куда пойти. Бутылка
стояла на пыльной земле, он поднял ее и разбил о камень. В нос ударил запах
алкоголя и мгновенно улетучился.
Бенедикт с горечью смотрел на лужицу самогона, сожалея о своем
поступке. Ему припомнился Джой и его неоплаченное обучение, книги, которые
надо было купить, и он чуть не заплакал от огорчения.
Он решил поговорить с отцом Брамбо, открыть ему свое сердце и попросить
помочь ему советами. "Ведь он тоже страдает сейчас, - думал Бенедикт, - он
тоже в смятении..."
Деревянная калитка громко заскрипела. Бенедикт с нежностью прислушался
к этому звуку и пошел по выложенной кирпичом дорожке, через вскопанный
огород, к дому священника. На губах его блуждала безотчетная улыбка, сердце
билось ровнее, тишина вокруг была преисполнена миром.
В кухне горел свет, и оттуда доносились приглушенные голоса. Бенедикт
открыл первую дверь и поднял было руку, чтобы постучать, но замер в лунном
сиянии.
- Нет! - услышал он непривычно грозный голос отца Дара. - Это моя
церковь, мой приход! Я прослужил здесь тридцать лет, я так же беден, как
они. Я не согласен, я...
- Не кричите! - прозвучал холодный ответ отца Брамбо.
- Нет, буду кричать! Я переверну все вверх дном. Я сделаю все, что
считаю нужным! - хрипло кричал отец Дар; слышно было, как тяжело он дышит. -
Не смейте распоряжаться в моей церкви. Вы еще не родились, когда я построил
ее и начал служить в ней. Эти люди - мои прихожане, и я буду им верен, пока
не настанет мой смертный час! Не вам...
- Спектакля вроде вчерашнего больше не будет, - с горечью, но жестко