"Филипп Боносский. Долина в огне " - читать интересную книгу автора

месяца. Но сейчас Бенедикту все было безразлично.
Он спрятал мешок за уборной и постоял во дворе, потом открыл дверь в
кухню и медленно поднялся наверх.
- Это ты, Бенедикт? - шепнула в темноте мать.
- Мама! - воскликнул он с тоской.
- Шш... все спят, - сказала она.
Он потянулся к ней в темноте, прижался щекой к ее груди. Она погладила
его по голове.
- Мама, мама! - сказал он, целуя ее.
- Отец уже заснул, тише, - ответила она.
В комнате слышалось тихое дыхание спящих детей. Бенедикт медленно
разделся и постоял, глядя на своего братишку Рудольфа, потом на Джоя - их
лица были такими светлыми и спокойными во сне.
Потом он улегся в постель и крепко уснул, храня в душе то прекрасное,
что сейчас промелькнуло перед ним.


11

Рано утром в понедельник пришли какие-то люди и стали прокладывать
вдоль Рва огромные бетонные трубы. В полдень, продав канделябр и железный
лом, Бенедикт пошел посмотреть, что делается у Большого Рва, где, казалось,
собрались все обитатели Литвацкой Ямы. Подъезжали грузовики. Длинный
подъемный кран стаскивал бетонные трубы, поднимал в воздух и опускал вниз,
укладывая их одну за другой в линию, которая коброй вытянулась по дну Рва.
Группа рабочих пригоняла секции и скрепляла их цементным раствором.
Человек, глаз которого с детства привык видеть перед собой все тот же
пейзаж, крепко привыкает к нему, глубоко запечатлевает его, черточка за
черточкой, в своем сердце, сам сливается с ним, и ему начинает казаться, что
он чувствует себя такой же неотъемлемой его частью, как и растущая на родной
земле трава. Потому-то всякая перемена и заставляет больно кровоточить его
сердце.
И вот однажды, неизвестно откуда, вызванные какой-то неведомой силой,
появляются чужие люди, а с ними - грузовики, краны, прицепы с цементом и, не
спросив вас, не считаясь ни с вашими привычками, ни с тем, что вы кровно
связаны с окружающим, - начинают менять все на свой лад. А вы? Вы бессильны,
вы ничего не можете сделать и только безмолвно стоите и наблюдаете... С вами
творится что-то странное, вам кажется, что в дорогой вам образ вонзают нож.
Вы чувствуете, как в вашей душе что-то оборвалось, что вас отчего-то прошиб
холодный пот. Сжимая в руках четки, вы стоите в толпе; на груди вашей
поднимается и опускается образок, который льнет к сердцу, как трепещущий
листок; и вам начинает казаться, будто вы шли с красивым букетом, а он вдруг
на ваших глазах превратился в пучок увядшей травы...
Бенедикт глядел на происходящее. Ему не хватало дыхания; в боку у него
кололо, как от быстрого бега, хотя он шел сюда не торопясь. Он вглядывался в
лица присутствующих: не плачет ли кто. Ему хотелось спросить...
Высокий скуластый человек сплюнул желтую струю табака и, презрительно
поджав губы, заметил:
- Кажется, мы наконец избавимся от них навсегда...
Он метнул беспокойный взгляд на лачуги, затем посмотрел на работающих.