"Юрий Бондарев. Игра (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Танька, милый мой пес, - заговорил Крымов растроганно, с внезапной
хрипотцой. - Я тебя не видел и не слышал целое столетие. Как вы жили без
меня? Как мама?
- Мама? Потрясающе.
- В каком смысле потрясающе?
- Я думаю, что мама - самая терпеливая женщина в мире, но она очень
скучала без тебя. Это по секрету. Не выдавай. Знаешь, почему? Вечерами она
сидела в твоем кабинете и читала... О ужас! - Она озорно завизжала. - Тут к
автомату подошла целая компания за мной и монеткой стучит в стекло. Папа, я
рада, и мы тебя ждем! Пока! Машина в гараже. Мы добрались на электричке.
- Передай маме, что я задержусь по делам в Москве, приеду завтра, -
сказал Крымов и, слушая звуковые пунктиры в трубке, опущенной дочерью в
неведомой автоматной будочке возле загородного пляжа, внятно ощутил вкус
Ольгиных губ, вопросительный взгляд ее темных глаз снизу вверх, когда она
подставляла губы при встрече, ее ласково-спокойное: "Ну вот и ты", - и с
неприязнью к себе подумал, что способен не говорить ей правду, скрывать то,
что унизило бы ее, не виновную ни в чем.
И насильно взбадриваясь, он соскочил с дивана, раздвинул штору, раскрыл
окно в солнечную искристость тополиной листвы, вдохнул асфальтовый жар
городского дня. Лицо защекотал тополиный пух, летевший по всему юго-западу
Москвы, поплыл в кабинете, и Крымов сдунул пух со щеки, подошел к зеркалу.
"Знаю ли я его? - подумал он иронически, рассматривая в зеркале
усталого, седеющего человека с прищуренными серыми глазами, кровно
родственного, близко знакомого и вместе с тем незнакомого, и вдруг вспомнил
утренний вестибюль отеля, того, другого человека с несвежим лицом в толпе
знаменитостей, праздного, хорошо одетого, чужого здесь, и содрогнулся от
стыда, от бессмысленности шестидневного пребывания в Париже. - Что же это за
дьявольщина? Кажется, я живу какой-то нереальной, косвенной жизнью. Хожу,
ем, произношу необходимые слова, езжу за границу, получаю ненужные премии, а
душой там, в том страшном июньском дне, когда погибла Ирина".

Глава вторая

Обычно Крымов входил в приемную уверенной походкой человека, знающего,
что здесь, перед солидно обитой благородной кожей дверью, не пропускающей
студийные шумы в недра директорского кабинета, его встретит неизменно
приветливая, аккуратно причесанная секретарша, и в ее сопровождении он
войдет в кабинет, уже издали обласкиваемый всплеском рук Балабанова,
раскатистым возгласом: "Да кто это к нам собственной персоной!" - и,
распространяя уважительную доброту, умиление, из-за огромного письменного
стола выкатится жизнерадостным старым ежом Иван Ксенофонтович и распахнет
объятия, точно готовый умереть тут же, на месте, от заблиставшего в его
кабинете ослепительного солнца.
Но когда Крымов на следующее после приезда утро вошел в приемную
Балабанова, выказывая секретарше обычную дружелюбную беспечность: "Как
самочувствие, Ниночка?" - тотчас что-то новое ощутилось им в ее вялой
ладошке, в пустоватом взоре поверх его головы, и было что-то новое в ее
фразе, когда, не пропустив его сразу, она мгновенно скрылась за дверью: "Я
сейчас узнаю". И через минуту, кивком приглашенный ею в кабинет, он
почувствовал, что ветер, должно быть, изменил здесь направление со дня