"Юрий Васильевич Бондарев. Выбор" - читать интересную книгу автора

здеся никого!
- Ты что - приехал в Москву? - спросил Владимир, удивляясь этому
задиристому "а".
- А я из Калуги. Рванул в столицу, когда немцы подошли. Бабка осталась
одна, старенькая, ветхая. Не пошла со мной: "Некуда, говорит, мне идти,
окромя земли сырой". А я дал ходу, когда фашистские танки в центре города
стреляли. А на шоссе меня стариканистый красноармеец в полуторку посадил, а
потом я пешком: сам чапал и чапал до самой Москвы. Четыре дня я тут...
- Молодец! Ты хорошо букву "а" знаешь! - одобрил Илья и со
снисходительным дружелюбием протянул раскрытую пачку роскошных папирос
"Пушки", по баснословной цене купленных сегодня с рук около метро. - Прошу,
маэстро из Калуги! Куришь?
- Не-к, - отказался паренек, мотнув светлыми волосами на лбу. -
Глупостью не занимаюсь. И тебе не советую.
- Ох ты! - воскликнул Илья. - Ну и дурак, если советы даешь.
- А ты сроду так! - неожиданно взъерошился паренек, и его ясные глаза,
приготовленные к обороне, заморгали. - Чего ругаешься, как старый козел? Я
тебя не трогаю, и ты меня не трогай!
- Молодец! - опять одобрил Илья. - Вроде злиться умеешь. У вас все
такие калужские? Четыре дня в Москве, а культурка у тебя слабенькая, руку
вон по локоть в рот засунул и чавкаешь просто музыкально. Прелесть! Как
звать-то тебя?
- Сам прелесть! Ну, если Ваня, тогда что?.. Небось две ночи поспал бы
на полке в вашем нивермаге, то враз узнал бы, что музыкально, а что
бабально! Подумаешь, учитель какой! - заговорил паренек обиженно и вытер
облизанные пальцы о колени под столом. - На вокзале ночевал под лавкой, так
чего ж - к утру убег: холодом пробирает и документы без конца проверяют,
гонют на улицу - и все! А какие у меня документы, ежели я беженец? А два
раза в комендатуру забирали. То ись сам я просил, чтобы меня взяли - и к
начальнику. Чтоб объяснить: в армию, мол, направьте, туда хочу. А они: какая
армия, когда шестнадцать годков, двух лет не хватает, и - шасть меня в
эшелон к вакуированным, в Казахстан куда-то... Ну, я деру, больно мне надо
вакуироваться еще, детей у меня навроде нет, а бабка в Калуге осталась,
двигаться ей некуда. Иду вчерась по Москве, жрать хочется и настроение хуже
губернаторского, соображаю: чего-то делать надо, иначе все одно вакуируют. А
смотрю: по улице бойцы с винтовками поют: "Украина золотая, Белоруссия
родная", а усатый старшина сбоку петухом чапает, а сам лицом строгий, а
ножки в хромовых сапожках, тоненькие, ровно спички. Я думаю: пристроюсь
сзади, может, никто не заметит, в ватниках тоже кое-кто в строю есть.
Пристроился, песню стал горланить со всеми, дошел аж до самой казармы. А там
во дворе проверять и выкликать по списку начали. Ну, старшина на спичках
таращился, таращился в мою сторону, потом ко мне подчапал, усы растараканил:
"Кто такой? Откуда? Не наш? Прошу покинуть посторонних строй!" И - от ворот
поворот. Иду и думаю: неужто на вокзале опять под лавкой ночевать? А тут
около театра вашего, самого большого, какие-то парнишки через дорогу
зашмыгали и почему-то мне крикнули: "Айда!" - вроде за своего приняли. Я -
за ними. В нивермаге вашем центральном двери открыты, никаких замков, а
продавцов нет и народу никого. Мы с ребятами на какой-то этаж тихо
забрались, где материалу всякого - уйма, вагон и маленькая тележка! Один
парнишка, из Можайска беженец он оказался, и говорит: "Мы не воры, мы спим