"Юрий Бондарев. Тишина (про войну)" - читать интересную книгу автора

неожиданной встрече ночью. Остерегайся случайностей. Не летай на самолетах
- бывают аварии. Не рискуй. Только не рискуй. Мы всю войну рисковали.
Только не рискуй по-глупому.
Сергей, нахмурясь, выпил коньяк, сказал:
- Если бы я понял, что должен сейчас делать! На войне я рисковал, и в
этом была цель. Я часто иду по улицам и завидую дворникам, убирающим снег.
Уберет снег во дворе и войдет в свою жарко натопленную комнату, к семье.
Что ж, пойти в институт? В какой? Да мне кажется, я не смогу учиться. Я
завидую людям с профессией, каждому освещенному окну по вечерам. У тебя
бывает такое?
- У меня? - Константин засмеялся. - Ты счастливец. Остался жив. Вся
грудь в орденах. В двадцать два года - капитан. Перед тобой все двери
распахнуты! У меня! - повторил он, хмыкнув. - Я, очевидно, не обладаю тем,
чем обладаешь ты. Мы живы. Разве это не счастье, Сережка? Слушай, ну ее к
дьяволу, болтовню. Пойдем танцевать. Танго. Здесь вперемежку - военные
песни и танго. Выбирай любую, кто понравится. Кого бы мне выбрать на
сегодня?
Константин подтянул спущенный узел галстука, встал, оглядел соседние
столики. Сергей видел его гибкую походку, его небрежную беспечность, когда
он приблизился к какому-то столику, и то, как наклоном головы он смело
пригласил тонкую темноволосую женщину, и она охотно пошла с ним. "Он живет
ясно и просто, - подумал Сергей. - Он понял то, чего не понял я. Да, мы
остались живы, - это, вероятно, счастье. Странно, я об этом не думал даже
после боя. А вот когда нет опасности, мы думаем об этом. Случайность?..
Какая случайность? Ерунда! Вся жизнь впереди, что бы со мной ни было. Мне
только двадцать два..."
И он с острым, пронзительным сквознячком ожидания взглянул на женщин,
которые еще не танцевали.
Девушка в узком сером костюме сидела спиной к эстраде, говорила что-то,
пальцами поглаживая высокую ножку бокала, молодые люди слушали молча,
глядели на ее оживленное лицо.
"Я сейчас приглашу ее"... - подумал Сергей и, когда решительно подошел
к столику, произнес негромко; "Разрешите?" - она повернулась, со вниманием
посмотрела снизу вверх прозрачно-зелеными глазами, спросила удивленным
голосом, обращаясь к молодым людям:
- Вы мне разрешаете?
Они, не отвечая, натянуто вежливо разглядывали Сергея, и он, понимая,
что помешал им, все же сказал самоуверенно:
- Простите, но, думаю, они разрешат.
- Тогда танцуем все, - проговорил один из молодых людей. - Если уж...
- Правда, я плохо танцую, - с улыбкой сказала она Сергею и встала.
Когда она, положив руку ему на плечо, пошла с ним, подчиняясь ему,
слабо прижавшись грудью, задевая его коленями, он удивился условности
людских взаимоотношений, - эти когда-то выдуманные людьми танцы неуловимо
разрушали человеческую разъединенность; он чувствовал ее сильные пальцы,
сжимавшие его руку, будто была она давно знакомой, близкой ему, и вместе с
тем чувствовал некоторую ее и свою неловкость от этих движений близости.
Он видел морщинку на ее лбу, глаза чуть-чуть настороженно смотрели ему на
грудь.
- Странно... - проговорил он.