"Юрий Бондарев. Тишина (про войну)" - читать интересную книгу автора

Сергей сказал серьезно:
- Посмотри, Костя, у меня слишком пресная вывеска? Или идиотское
выражение?
- Не нахожу, - произнес Константин, деловито занятый изучением меню. -
А что? Обращают внимание? Пожинай славу. Молодой, красивый, весь в
орденах. И с руками и ногами. - Он проследил за взглядом Сергея, спросил
вскользь: - Вон та, что ли, со вздернутым носиком? Ничего особенного,
середняк. Впрочем, не теряйся, Серега.
- Циник чертов.
Лавируя между столиками, подошел сухопарый официант, озабоченно махнул
салфеткой по скатерти, сказал с приятностью в голосе:
- Слушаю, товарищи фронтовики...
- Бутылку коньяку - это во-первых... Какой у вас - "старший лейтенант",
"капитан"?
- Есть и "генерал", - ухмыльнулся официант, вынимая книжечку для записи
заказов. - Все сделаем.
- Тащите сюда "генерала". И сочините что-нибудь соответствующее. От
вашей расторопности зависит все дальнейшее.
- Одну минутку. - И официант понесся в проходе среди столиков.
- У меня такое впечатление, что ты целыми днями торчишь в ресторанах, -
сказал Сергей. - Пускаешь пыль в глаза, как миллионер!
- А, гульнем, Сережка, на всю катушку, чтоб дым коромыслом. Не
заслужили, что ли?
- Когда ехал от границы по России, - проговорил Сергей, - почти везде
керосиновые лампы, разрушенные станции, сожженные города - страшно
становилось.
- Мы победили. Сережка, и это главное. Что ж, придется несколько лет
пожить, подтянув ремень.
- Несколько лет?..
Внезапно заиграла музыка, зазвучали скрипки, говоря о печали мерзлых
военных полей. В тени эстрады стояла певица с худеньким, бледным и стертым
лицом, руки подняты к груди.

Я кручину никому не расскажу,
В чистом поле на дорогу упаду.
Буду плакать, буду суженого звать,
Буду слезы на дорогу проливать.

В зале нервно покашливали. "Что это? Кажется, еще и война не
кончилась?" - подумал Сергей, сжатый волнением, видя, как внимательно
вглядывались в эстраду молоденькие младшие лейтенанты и, уставясь в одну
точку, размеренно жевал багровый человек.
- "Буду плакать, буду суженого звать". Ничего гениального. А просто
нервы у нас никуда, - услышал он голос Константина.
Тот разливал коньяк в рюмки, покусывая усики; поставил преувеличенно
твердо бутылку на середину стола.
- Я понял одно: прошли всю войну, сквозь осколки, пули, сквозь все. И
остались живы. Наверно, это счастье, а мы его не ценим. Так, может быть,
сейчас, когда мы, счастливцы, остались живы, она нас подстерегает, глупая
случайность подстерегает. На улице, за углом, на самолете, в какой-нибудь