"Александр Бондарь. Барабанщица" - читать интересную книгу автора

Только мы лишь, дорогою пыльною
До рассвета шагая, не спим.

Удивлённая Катя смотрела на него молча.
- Что, прекрасное стихотворение, правда? То-то! А кто сочинил? Пушкин?
Шекспир? Анна Каренина? Нет уж! Это папа мой сочинил. Он был знатным
поэтом-шестидесятником. В "Новом Мире" постоянно печатался. Его сам
Твардовский вслух гением называл, Вознесенский им восхищался, а Окуджава
несколько песен написал на его строчки. То-то! А ты, подруга, думала, что у
тебя родственники только пахать да воевать умеют. Нет, ты попробуй-ка так
сочини! Не выйдет! Для этого талант нужен! Это тебе не то что к мачехе в
ящик за деньгами лазить. Что же ты отвернулась? Я тебе любя говорю. Если бы
я тебя не любил, то ты давно бы уже сидела на нарах. А ты сидишь вот где:
кругом аромат, природа. Вон старик Яков из окна высунулся, в голубую даль
смотрит. В руке у него, кажется, цветок. Роза! Ах, мечтатель! Вечно юный
старик-мечтатель!
- Он не в голубую даль, - хмуро ответила Катя. - У него намылены щёки,
в руках помазок, и он, кажется, уронил за окно стакан со своими вставными
зубами.
- Бог мой, какое несчастье! - воскликнул дядя. - Так беги же скорей,
бессердечная, к нему на помощь, и скажи ему заодно, чтоб он поторапливался.

Через час они уже были на вокзале. Дядя был весел и заботлив. Он
осторожно поддерживал своего друга, когда тот поднимался по каменным
ступенькам, и громко советовал:
- Не торопись, старик Яков! Сердце у тебя чудесное, но, увы, сердце у
тебя больное. Да, да! Что там ни говори - старые раны сказываются, а жизнь
беспощадна. Вон столик. Всё занято. Погоди немного, старина, дай
осмотреться - вероятно, кто-нибудь захочет уступить место старому ветерану.
Темноволосая девушка взяла сумочку и встала. Молодой лейтенант в
военной форме зашуршал газетой и подвинулся. Катя села на вещи, а дядя
отправился за билетами. Вскоре он вернулся, сообщив, что купейных мест, к
сожалению, не было, и потому он взял плацкартные.
...Застучали колёса, подкатил поезд. Дядя со стариком Яковом и Катя
вышли на платформу. Здесь, в сутолоке, перед ней вдруг мелькнуло знакомое
лицо армянина Ашота. Тот был теперь в тёмных очках, в кожаной кепке, на
плечи его был накинут серый плащ; он что-то спросил у дяди, по-видимому, где
буфет, и, поблагодарив, скрылся в толпе. Только что они уселись, как звонок,
гудок - и поезд тронулся.
Пока Катя торчала у окошка, раздумывая о странных совпадениях в
человеческой жизни, дядя успел побывать в вагоне-ресторане. Вернувшись, он
принёс оттуда большой апельсин и подал его старику Якову, который сидел,
уронив на столик голову.
- Съешь, Яков! - предложил дядя. - Но что с тобой? Ты, я вижу, бледен.
Тебе нездоровится?
- Пройдёт! - сморщив лицо, простонал Яков. - Конечно, трясёт, толкает,
но я потерплю!
- Он потерпит! - возмущённо вскричал дядя. - Он, который всю жизнь
терпел такое, что иному не перетерпеть и за три жизни! Нет, нет! Этого не
будет. Я позову сейчас проводника, и если он человек с сердцем, то купейное