"Александр Бондарь. Барабанщица" - читать интересную книгу автора Только мы лишь, дорогою пыльною
До рассвета шагая, не спим. Удивлённая Катя смотрела на него молча. - Что, прекрасное стихотворение, правда? То-то! А кто сочинил? Пушкин? Шекспир? Анна Каренина? Нет уж! Это папа мой сочинил. Он был знатным поэтом-шестидесятником. В "Новом Мире" постоянно печатался. Его сам Твардовский вслух гением называл, Вознесенский им восхищался, а Окуджава несколько песен написал на его строчки. То-то! А ты, подруга, думала, что у тебя родственники только пахать да воевать умеют. Нет, ты попробуй-ка так сочини! Не выйдет! Для этого талант нужен! Это тебе не то что к мачехе в ящик за деньгами лазить. Что же ты отвернулась? Я тебе любя говорю. Если бы я тебя не любил, то ты давно бы уже сидела на нарах. А ты сидишь вот где: кругом аромат, природа. Вон старик Яков из окна высунулся, в голубую даль смотрит. В руке у него, кажется, цветок. Роза! Ах, мечтатель! Вечно юный старик-мечтатель! - Он не в голубую даль, - хмуро ответила Катя. - У него намылены щёки, в руках помазок, и он, кажется, уронил за окно стакан со своими вставными зубами. - Бог мой, какое несчастье! - воскликнул дядя. - Так беги же скорей, бессердечная, к нему на помощь, и скажи ему заодно, чтоб он поторапливался. Через час они уже были на вокзале. Дядя был весел и заботлив. Он осторожно поддерживал своего друга, когда тот поднимался по каменным ступенькам, и громко советовал: тебя больное. Да, да! Что там ни говори - старые раны сказываются, а жизнь беспощадна. Вон столик. Всё занято. Погоди немного, старина, дай осмотреться - вероятно, кто-нибудь захочет уступить место старому ветерану. Темноволосая девушка взяла сумочку и встала. Молодой лейтенант в военной форме зашуршал газетой и подвинулся. Катя села на вещи, а дядя отправился за билетами. Вскоре он вернулся, сообщив, что купейных мест, к сожалению, не было, и потому он взял плацкартные. ...Застучали колёса, подкатил поезд. Дядя со стариком Яковом и Катя вышли на платформу. Здесь, в сутолоке, перед ней вдруг мелькнуло знакомое лицо армянина Ашота. Тот был теперь в тёмных очках, в кожаной кепке, на плечи его был накинут серый плащ; он что-то спросил у дяди, по-видимому, где буфет, и, поблагодарив, скрылся в толпе. Только что они уселись, как звонок, гудок - и поезд тронулся. Пока Катя торчала у окошка, раздумывая о странных совпадениях в человеческой жизни, дядя успел побывать в вагоне-ресторане. Вернувшись, он принёс оттуда большой апельсин и подал его старику Якову, который сидел, уронив на столик голову. - Съешь, Яков! - предложил дядя. - Но что с тобой? Ты, я вижу, бледен. Тебе нездоровится? - Пройдёт! - сморщив лицо, простонал Яков. - Конечно, трясёт, толкает, но я потерплю! - Он потерпит! - возмущённо вскричал дядя. - Он, который всю жизнь терпел такое, что иному не перетерпеть и за три жизни! Нет, нет! Этого не будет. Я позову сейчас проводника, и если он человек с сердцем, то купейное |
|
|