"Владимир Болучевский. Дежавю " - читать интересную книгу автора

остался. Все хорошо: ребятня грядки копает, я ими руковожу, Анна - жена
Кирилыча - на меня таращится, а я с девками старшими о жизни разговариваю и
территорию облагораживаю.
- Сколько девкам-то?
- А их теперь не разберешь. Акселераты... Но лет по пятнадцать,
наверное.
- Козел старый.
- Петр... - Александр укоризненно посмотрел на друга. - А кстати,
почему ты спросил?
- Не девки это потому что, а девчонки. Не отвлекайся.
- А я не могу на девчонок не отвлекаться. Короче говоря, привязался
там ко мне мальчишка один. Такой, знаешь, - все от "На-Ны" с ума сходят, а
он Леннона слушает. Очень славный.
- Как в приюте-то оказался?
- Я не спрашивал. Я вообще с ними на эту тему не говорил. Ну вот,
когда я уезжал уже, он подходит и говорит: "Дядь Саш, давайте футболками
поменяемся на память?" А у меня футболка была с Джоном во всю грудь. Сейчас
таких не делают. Толстая, чистый хлопок, я в секонд-хенде откопал,
совершенно новая. Я в ней там ходил. А он на нее поглядывал, я видел. И я
ему как раз подарить ее хотел, когда уезжать буду. А он, видишь как, он
специально ждал, когда им что-нибудь выдадут, чтобы обменяться, а не просто
попросить. У них же ничего своего нет... и бывают они в этом очень
щепетильны. Ну вот... "Я, - говорит, - специально размер побольше выбрал.
Вам подойдет". Я говорю: "А моя тебе?" А он: "А мне без разницы, я же
расту. Мне главное, чтобы он у меня вот здесь был". И по груди себя
похлопал. "А потом, - говорит, - я все равно до него вырасту". И вот тут,
Петя, я и брякаю, ну просто как в кино самом паршивом: "Ты что же, ее всю
жизнь носить собираешься?" А он улыбается: "Ага, - говорит, - до самой
смерти".
Последняя фраза Адашева-Гурского повисла в воздухе. Он замолчал, будто
бы удивленно вглядываясь в нее, и, похоже, продолжать не собирался.
Петр встал, пошел на кухню, принес непочатую бутылку, отвернул крышку,
плеснул по стаканам.
- На, успокойся, в чем дело-то? Гурский кивнул, выпил, закурил и,
сделав глубокую затяжку, шумно выдохнул.
- Все, ладно. Просто я вот тебе сейчас рассказываю, и все как-то так
выстраивается, что... выходит, я в его смерти виноват, а? Или это нам
судьба таким образом маячки ставит? "Нам не дано предугадать, как наше
слово отзовется..." Е... мать.
- Что за маячки?
- А, я же не рассказал. Убили его. Через несколько дней. А может, и
раньше. Распотроши8ли всего. И вроде как я к этому отношение имею.
- Какое, к черту, еще отношение?
- Подожди, я же тебе докладываю - Невельский этот, который директор,
он... я уж не знаю, ну странный какой-то. Он к этим шмоткам, которые
спонсоры привозят, ну, как я не знаю к чему, относится. Когда ребята весной
в Таллин ездили, спонсоры куртки привезли. Буквально за день до отъезда.
Красивые куртки, согласен, новенькие, не стыдно в таких, но он же что? Он
их все у себя в кабинете сложил, заперся, ночевал там и выдавал ребятам
прямо перед посадкой в автобус. Каждому. Лично.