"Андрей Тимофеевич Болотов. Записки, написанных самим им для своих потомков (1790) " - читать интересную книгу автора

Совсем тем, чувствуя отменную радость о том, что идем мы в Кенигсберг,
я власно как предчувствовал, что со мною произойдет тут нечто хорошее; ибо
могу сказать, что сколько ни были все довольны сим походом, но мое
удовольствие было ни с чьим несравнительно, а особливо в то время, когда по
приближении к сему городу увидели мы краснеющиеся уже в дали кровли домов
оного и возвышающиеся сверх оных пышныя и величественныя башни и высокие
колокольни церквей, в нем находящихся. С ненасытимым оком и с некаким
восхищением взирал я на сей обширный, на возвышенном месте сидящий и с той
стороны, откуда мы шли, отменно пышный и хороший вид имеющий город и почитал
его, власно как некаким обиталищем благополучия и таким местом, где мы иметь
будем бесчисленныя утехи и удовольствия, и готовился уже заблаговременно к
оным.
Но я возвращусь к порядку моего повествования и начну теперь
рассказывать вам все происходившее со мною тут по порядку.
Было то в начале самой еще весны и в исходе апреля месяца, как мы дошли
до сего столичного прусского города. По приближении к оному, велено нам было
остановиться и убраться как можно лучше и чище, для вступления в оный
церемониею. Мы и постарались о сем с особливым усердием; и как всякому
хотелось показать себя в наивыгоднейшем виде, то и не упущено было ничего,
чтоб только могло служить к наилучшему украшению. Все оружие наше вычищено
было как стекло; белье надето самое чистое и мундиры самые лучшие. Не могу
без смеха вспомнить, как старались мы друг пред другом о том, как чванились,
и с какою гордою и пышною выступкою выступали мы перед нашими взводами,
шествуя, при игрании музыки и при битии в барабаны, по улицам сего города,
которые наполнены были многочисленным народом; ибо, как жители были еще
очень любопытны наши церемонии видеть, то не только все окна, но и многие
кровли унизаны были людьми; а зрение толь многочисленного народа наиболее и
побуждало нас хорохориться. Я находился тогда, как уже прежде было
упомянуто, в гренадерской роте, и как у нас шапки гренадерские были тогда
кожаные, сделанные на подобие древних шлемов или шишаков, с перьями, а
спереди медною и позолоченною личиною, и головной убор сей был очень красив,
а притом и перевязи гренадерские были у нас шитые золотом, а сверх всего
того, мне довелось иттить первому почти перед полком и вести самый первый
взвод наших гренадеров - то я неведомо как старался иттить и представлять
собою фигуру лучше, и был столь выгодного о себе мнения, что мнил, что все
всего более на меня смотрели, хотя, бессомненно, в том крайне обманывался.
Вшествие сие было у нас в один красный день после обеда, и хотя по
случаю досталось нам в город, сей войтить с наихудшей стороны, да и иттить
все простыми и худшими улицами и закоулками, до квартиры тамошнего
обер-коменданта г. Трейдена, однако нам и самые сии последние улицы казались
сначала преузорочными, и мы смотрели на них с удовольственным и любопытным
оком.
Поелику квартиры были для нас уже отведены и посланными наперед нашими
передовыми заняты, то не успели мы дойтить до квартиры нашего
обер-коменданта, и отдав ему честь, оставить тут наши знамена, как и
распущены были все роты врозь по их квартирам. Я тогда не шел, а паче летел
за ведущим нас фурьером и неинако думал, что он приведет меня в
наипрекраснейшую квартиру. Но коль сильно обманулся я в сем мнении и какою
досадою и неудовольствием преисполнилось мое сердце, когда, вместо пышной и
прекрасной квартиры, привел он меня в сущую мурью и такую лачугу, какой я