"В.Болдырев. В тисках (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

решительно шагнула в сугроб и принялась растирать снегом лицо, оголенные
руки, бронзовую грудь.
На пороге яранги появилась Эйгели и замерла в удивлении.
- Какомей! Что делаешь, бесстыдница?! Перестань скорее...
Геутваль своенравно мотнула головкой.
- Простудишься, дикая важенка! На, возьми, - протянул я полотенце.
Геутваль засмеялась, схватила полотенце и стала неумело растираться.
Ловко накинула на голые плечи меховой керкер и вернула мне полотенце,
изрядно потемневшее.
И вдруг я понял: девушка никогда не умывалась. Позже я узнал, что
обитатели диких стойбищ Анадырских плоскогорий не мылись вовсе, называя себя
потомками "немоющегося народа".
Чай мы пили втроем: Эйгели, Геутваль и я. Гырюлькай и Ранавнаут ушли к
стаду. Тынетэгин отсыпался в своем пологе после ночного дежурства.
Я сказал Геутваль, что поеду встречать своих товарищей, везущих в
стойбище товары.
Девушка взволновалась и заявила, что не останется в стойбище одна.
- Тальвавтын обязательно приедет, силой забирать к себе будет. Очень
плохой старик, все равно - волк! - воскликнула она, драматически заломив
руки. - Возьми меня с собой!
Ее решительное заявление смутило меня. Костю с караваном я рассчитывал
встретить далеко за Голубым перевалом. В ледяной трубе ущелья можно было
заморозить Геутваль. Но больше всего меня смущало то, что юная охотница
незаметно завладевала моей душой.
- Буду тебе пищу готовить, одежду чинить в пути... - решительно
проговорила она.
Что-то живое и теплое мелькнуло в ее глазах. Это окончательно привело
меня в смущение. Я молчал, не зная, что ответить. Одолевали сомнения: имею
ли право дружить с Геутваль, не предавая Марию?
"Но ведь Геутваль действительно нельзя оставить в стойбище на произвол
судьбы. Тальвавтын может нагрянуть каждую минуту и увезти к себе..."
- Ладно, поедем вместе, только одевайся потеплее, - махнул я рукой.
Геутваль очень обрадовалась, глаза ее вспыхнули торжеством. Наскоро
допила чай с печеньем, проглотила кусочки мороженой оленины, достала свой
маленький винчестер, повесила на шею мешочек с патронами, вытащила теплую
кухлянку, ремень с ножнами.
Быстро увязали нарту. Отдохнувшие собаки понеслись как черти. Геутваль
опять устроилась позади, уцепившись за мой пояс. В душе я проклинал
своенравную девчонку, и все же... я охотно принял ответственность за ее
судьбу: мне приятно было оберегать ее от всех опасностей и бед...
Собаки, повизгивая, галопом мчались по вчерашнему следу. Не прошло и
часа, как мы очутились у ворот перевальной ложбины. Белый желоб, где я
встретил Геутваль, круто поднимался вверх к скалистой, зияющей щели на
гребне перевала.
Снизу, со дна долины, высоченные стены ущелья казались крошечными, а
грозные снежные карнизы - безобидными козырьками.
Ущелье дымилось снежной поземкой, и я невольно поежился, представив
обжигающий ледяной вихрь, дующий наверху в обмерзшей каменной трубе.
- Олени! - пронзительно закричала Геутваль.
Я затормозил, вонзив остол в наст. Высоко-высоко из щели перевала