"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

погодя, очевидно вспомнив, рывком обернулся и, задев локтем штырь антенны,
схватил букет, поднесенный ему пани Юлией.
- Как на похороны! - в сердцах закричал он, сильным движением
забрасывая цветы за кювет. - Телячьи нежности, а также... гнилой
сентиментализм!..
И снова в настороженной тишине ровно шумели моторы, и радист упрямой
скороговоркой вызывал штаб бригады.
- Что там в конверте? - шепотом приставал ко мне Карев. - Давайте
посмотрим...
- То есть как это посмотрим? - заметил я строго и не без возмущения. -
Ведь сказано: три дня!..
Однако я не удержался. В тот же вечер, на первом же привале, отойдя
потихоньку в сторону, я накрылся в темноте плащ-палаткой и при свете
фонарика распечатал заклеенный хлебным мякишем конверт. В нем оказалась
завернутая в бумагу фотография Зоей - наверно, еще довоенный снимок красивой
девочки-подростка с ямочками на щеках, короткими косицами вразлет и
ласковым, наивно-доверчивым выражением детского лица.
А на обороте крупными корявыми буквами, размашисто, видимо, второпях
было написано: «Ja cie kocham, a ty spisz!{6}..»
Города действительно берут смелостью. Витька - Герой Советского Союза
Виктор Степанович Байков - первым из нашей армии ворвался на улицы Берлина и
навсегда остался там под каменным надгробием в Трептов-парке... А вот чем
покоряют женщин, я и сейчас - став вдвое старше - затрудняюсь сказать;
думается, это сложнее, индивидуальнее.
Был я тогда совсем еще мальчишка, мечтательный и во многом несмышленый
- это было так давно!.. - но и по сей день я не могу без волнения вспомнить
польскую деревушку Новы Двур, Зосю и первый, самый первый поцелуй.
Вижу ее как сейчас: невысокая, ладная и необычайно пленительная,
раскачивая в руке корзинку, легко и ловко ступая маленькими загорелыми
ногами - как бы пританцовывая, - она идет через сад, напевая что-то
веселое... оскорбленная, пунцово-красная, разъяренная сидит за столом,
высоко вскинув голову и вызывающе выпятив грудь с католическим серебряным
крестиком на цветастой блузке... Представляю ее себе необыкновенно живо, до
мелочей, до веснушек и точечной родинки на мочке крохотного уха...
Представляю ее себе то по-детски смешливой и радостной, то строгой и до
надменности гордой, то исполненной удивительной нежности, кокетства и
пробуждающейся женственности... Вижу ее и в минуту расставания -
напряженное, испуганное лицо, дрожащие, как у ребенка, брови и слезы в
уголках глаз...
Сколько раз за эти годы я вспоминал ее, и всегда она заслоняла
других... Теперь она, наверно, уже не та, должно быть, совсем не такая,
какой осталась в моей памяти, но представить ее себе иной, повзрослевшей, я
не могу, да и не желаю. И по сей день меня не покидает ощущение, что я и в
самом деле что-то тогда проспал, что в моей жизни и впрямь - по какой-то
случайности - не состоялось что-то очень важное, большое и неповторимое...

1963 г.