"Леонид Богданов. Телеграмма из Москвы (Сатирическая повесть по советской действительности) " - читать интересную книгу автора

ГЛАВА VI. УВЕРТЮРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Со времени получения из Москвы правительственной телеграммы прошло
десять дней, а жизнь в Орешниках текла по-прежнему. "Орешниковская правда",
как в танце "Барыня", все время повышая тон и ритм, писала о пользе воробьев
и о замечательных успехах передовиков-воробьеловов. Ее все покупали, но
никто не читал. Столбышев спал у технической секретарши Раи, а жена его,
огромная особа, напоминающая фигурой и походкой откормленного на окорока
медведя, ходила по Орешникам и злорадствовала:
- Мой скоро в Москву поедет работать. О нем вся Москва знает. И не
видать тогда его Райке. В Москве руководящим работникам по наряду из ЦК
балерин выписывают.
Маланин писал уже третью по счету инструкцию по воробьеловству и втайне
льстил себя надеждой достигнуть высшего положения и, наконец, получить
кабинет с обитыми пробкой стенами, которые в Советском Союзе доступны только
важным правительственным чиновникам и буйно помешанным.
Дед Евсигней, получив от внука-полковника из Ростова посылку с
несколькими банками "консервированных щей" производства "Ростглавконсерв" и
добавив в щи еще несколько картошек, головку капусты, несколько бураков и
головку лука, угощал этим жидким варевом всех, кто приходил к нему в гости.
И, наконец, нежданно-негаданно в пустующий издавна районный магазин
прибыли эмалированные унитазы с наклеенной на них этикеткой: "Хранить в
сухом месте". Жители потолкались в очереди у магазина, но никто унитазов не
купил, так как в Орешниках не было ни канализации, ни водопровода.
Вот, пожалуй, и все новости.
И тут читатель может обидеться на автора. Он вправе задать вопрос: а
где же ловля воробьев, где передовики-воробьеловы, почему автор до сих пор
не описал ни одного пойманного воробья и его переживаний, почему автор
уклоняется от главной задачи книги?
И в ответ на это автор может только развести руками: да, это верно, что
"Орешниковская правда" пишет о передовиках-воробьеловах; верно и то, что
дважды в день в райком прибывают отчеты из колхозов, в которых черным по
белому, в определенной форме, составленной Маланиным, значится количество
пойманных пернатых; верно и то, что цифры эти суммируются в райкоме и
достигли уже внушительных размеров. Но, будучи объективным, описать хоть
одного пойманного воробья автор не в состоянии. Он хочет, но он не может,
потому что, несмотря ни на какие отчеты, цифры и газетные статьи, в
Орешниковском районе до сих пор не было поймано ни единого воробья.
Так уже устроена коммунистическая система, что каждое мероприятие
начинается с бурных, в ура-тонах, отчетов и сводок о достижениях, в то
время, когда никто еще ничего не сделал. В Советском Союзе все так приучены,
что начальная шумиха никем всерьез не принимается. Все знают, что это только
увертюра и до поднятия занавеса еще далеко. Всякое действие начинается
только после того, как посыпятся первые выговоры за срыв мероприятия и
первые срывщики переселятся из кабинетов учреждений в тюремные камеры. Может
быть, кто-нибудь из читателей сделает из этого заключение не совсем лестное
для русского народа и его работоспособности, может быть он скажет: "И
правильно, что коммунисты из них душу вытряхивают! Им нужна палка!" Такое
заключение будет ошибочным, ибо весь вопрос тут не в желании или нежелании
работать, а в жизненном опыте. Жизненный опыт подсказывает советскому