"Леонид Богданов. Телеграмма из Москвы (Сатирическая повесть по советской действительности) " - читать интересную книгу автора

классовая вражда. Как легко было бы людям, освобожденным от власти зла,
работать, строить счастье для себя и для других. И каким бы близким и родным
для всех показалось учение самого человечного из людей, любвеобильного,
кроткого страдальца Христа!.. Не улыбайтесь, Ландышев, вам не должно быть
смешно, что редактор советской газетки, член партии Мостовой славит Христа.
- В начале моего рассказа я дурачился, - заметил Мостовой с мягкой и
грустной улыбкой. - Иногда дурачиться надо. Даже больше того, дурачиться
надо именно тогда, когда ты хочешь, чтобы серьезная, важная мысль не прошла
мимо ушей слушателя, не потонула в скуке сухого изложения. Смех, это --
сладкая облатка для любой невкусной, но лекарственной мысли. И если
необходимо излечить человека, не пичкай его тем, что ему кажется невкусным.
Оберни все в смех, человек проглотит, поблагодарит, а потом, когда лекарство
подействует, еще раз поблагодарит. Но, когда я говорю о Нем, о самом
человечном, ступавшем по нашей земле, я не могу смеяться, переделывать вое в
шутку. Это не ханжество. Это не уловка, прикрывающая циничную и бездушную
сущность истовым крестом с закатыванием глаз к небесам.
Я не знаю, поймете ли вы это, но когда я думаю о Нем, я вижу миллиарды
и миллиарды людей от древних времен до наших дней. Я мысленно представляю
себе склонившиеся головы, лица полные веры, надежды, мольбы, просьбы, слезы
радости, слезы самые сладкие из всех - слезы искупления. Я знаю, что на
протяжении почти всей истории человечества к Нему сходились все
многочисленные грани мыслей и помыслов людей и, соприкоснувшись с Ним,
излучали невиданный по красоте и чистоте блеск, брильянтовую игру всех
лучших сторон человеческих душ. Вот поэтому, при одной мысли о Нем, у меня
захватывает дыхание, я не могу смеяться, я только благодарно улыбаюсь Ему за
все, что Он сделал для нас. Может, вам все это непонятно?..
Поживете, посмотрите жизнь и людей, пройдет и у вас пора восхищений
громкими фразами, перестанете и вы верить в социалистические формулы
ненависти и уничтожения одних, ради призрачного счастья других. Время и опыт
откроют вам глаза и научат вас видеть жизнь.
И вот тогда, оглянувшись вокруг, вы поймете, что в атомный век не надо
трудиться над созданием каменного топора и провозглашать этот топор вершиной
всей мысли, науки и техники. Вы поймете, что творцы социализма и прочих,
владеющих думами некоторых людей учений, создали нечто потупее и погрубее
каменного топора по сравнению с тысячелетним совершенным учением Христа об
основах человеческого общежития. И если что-нибудь на склоне лет потревожит
вашу душу, наполнит ее тихой верой в будущее человечества, так это будет
учение Его.
Мостовой умолк и вытер платком бледный, вспотевший лоб. За окошком
брезжил рассвет. Уже было видно в полосах ползущих змеями утренних туманов
синеющую каемку далекой тайги, огромной, тяжело проходимой и таинственной,
как сама человеческая жизнь.
- Скажите, Ландышев, вы верите в Бога? - спросил Мостовой и пытливо
посмотрел на поэта.
Тот как-то сразу будто бы сжался и после небольшой паузы ответил:
- Не знаю.
- Значит, верите, - улыбнулся Мостовой - Тот, кто сомневается,
никогда не станет неверующим, но может быть самым большим праведником, а
тот, кто верит безотчетно, может перестать верить.
Сомневающийся способен думать, а мысль и только мысль и есть основа