"Леонид Богданов. Телеграмма из Москвы (Сатирическая повесть по советской действительности) " - читать интересную книгу автора

В общем, Столбышев на сей раз был прав. Но как бы там ни было,
организация встречи иностранцев прошла блестяще.
В Орешниках выстроили для иностранцев специальную уборную. Она была
древней конструкции - выгребная яма, но внутри ее обили красным бархатом.
Потом в Орешники приехала колонна автомашин, груженая шампанским, водкой,
паюсной икрой, балыками и большим количеством различных промтоваров.
Шампанское и прочие деликатесы пошли под замок в кладовую райкома, а
промтовары заперли в районный магазин, поставили около него стражу и не
впускали туда даже самого заведующего магазином Мамкина. И, наконец, из
огромного здания тюрьмы были выведены все заключенные и под конвоем угнаны в
тайгу, где для них был сооружен временный загон из колючей проволоки со
сторожевыми вышками по углам. Опустевшую тюрьму убрали, побрызгали
одеколоном. Двум, оставленным в ней, мелким ворам дали новые костюмы и вдели
им гвоздички в петлички. На воротах тюрьмы написали: "велькоме".
- Рано или поздно эти дураки сюда попадут, но уже не в качестве
гостей, --разглядывая приветственный плакат, заключил Живодерченко и поехал
организовывать прием иностранцев на станции.
Орешники должны были посетить четыре иностранца: прогрессивная
французская общественная деятельница Жанин Шампунь, прогрессивный японский
общественный деятель профессор Кураки, индийский гость Кришна Диван и
американский журналист Чизмэн. Букет этот был составлен не только из людей
различных национальностей и вероисповеданий, но и все, входившие в него,
были различными по воспитанию и по прежней жизни, по взглядам на жизнь и по
политическим взглядам.
Жанин Шампунь была в прошлом недорогой парижской проституткой. Во время
немецкой оккупации ее выгнали за неприличное поведение из публичного дома
("орднунг мусс зейн") и она, очутившись на улице, что-то неудачно украла и
была посажена в кацет.
В 45 году, когда союзники победили, оказалось, что в Германии в кацетах
не было ни одного уголовного преступника. Уголовники, со свойственной их
профессии ловкостью, моментально подделались под действительных мучеников --
политических и расовых жертв нацизма. Для уголовников настала золотая пора.
Взломщики, убийцы, грабители, проститутки, жулики записывались в "общество
жертв фашизма" и, не довольствуясь щедрой помощью союзников, каждый из них
занимался прежним ремеслом. Такая политическая деятельность долготерпеливым
союзникам, наконец, не понравилась, и кое-какие мнимые жертвы фашизма стали
водворяться обратно в родные тюрьмы в качестве жертв антифашизма.
Это заставило мадемуазель Шампунь несколько призадуматься над будущим.
Она украла все, что было награблено коллегами по обществу "жертв фашизма" и
укатила в Париж, где вступила в коммунистическую партию и, как участница
резистанса (соответствующая справка стоила ей три пачки американских
сигарет) стала писать мемуары.
Книга, благодаря смеси вымысла о борьбе с наци и приукрашенной правды о
сексуальной жизни авторши, имела бурный успех и была признана одной из
лучших политических книг.
Имя Жанин Шампунь стало известным и, хотя в СССР никогда в жизни не
напечатают ее книги, так же, как не допустят художества в стиле Пикассо, и
ее и Пикассо, и других, им подобных, советское правительство готово
использовать. Поэтому мадемуазель Шампунь пригласили в Международный Комитет
Защиты Мира и она поехала в Корею, - дело было в 50 году, - уговаривать