"Людмила Богданова. Биннор." - читать интересную книгу автора

Создательница, весело предвкушала она, вот тогда я гряну. А то может
сейчас кукарекнуть? И она сама себе подмигнула. И почему это нашим героям
так хочется хулиганить в моем присутствии? Я тоже немножко развеселилась и
подмигнула в ответ. Сирин безмолвно расхохоталась, трепыхнула крыльями,
продолжая скользить по стене. Скоро она скрылась за поворотом. И тогда,
точно дождавшись этого, где-то в стороне Информатория полыхнуло почти
невидимое в солнечном мареве прозрачно-оранжевое бесшумное пламя.
Загорелось в нескольких местах сразу, далеко, потом ближе. А город казался
брошенным. Стояла такая тягучая тишина, что почудилось, будто я оглохла.
Пламя металось над Биннором капроновыми косынками, рассыпали трель
серебряные колокольчики, или это просто звенело в ушах?
Я не услышала цокота подков, и всадник появился неожиданно. Белый
длинногривый конь вышел из-под арки, не касаясь подковами земли. Голова
была устало опущена, длинный хвост мел булыжник. Раненый всадник уткнулся
лицом в его холку, и его черные волосы смешались с белой конской гривой.
Руки всадника бессильно упали вдоль бедер, в одной он все еще судорожно
сжимал обломок меча. А из его спины торчала черная густо оперенная стрела.
Я подбежала, схватила коня под уздцы. Он покорно остановился, ткнулся в
мое плечо теплыми ноздрями. И тут всадник медленно, через силу поднял
голову. Его лицо было искажено болью.
И все равно я узнала его. Узнала бы из тысячи, узнала бы среди всех людей
на земле.
- Фарамир!
Он оттолкнул мою протянутую руку, и белый конь понес его куда-то в
перекрестья улиц, а я осталась на площади. Грызла губы, чтобы не
заплакать. Потом долго бежала куда-то. Стрелки появились внезапно.
Кажется, на пересечении Грина и Шарделевской. Там была белая стена без
окон, и они мелькнули вдоль нее, как черные плоские тени. И еще - как
стая рыщущих волков. По ветру вились гривы и хвосты коней и черные плащи
всадников.
Я стояла не прячась, но вначале они точно не заметили меня. Потом кто-то
походя выпустил стрелу, я упала ничком и сгоряча еще попыталась подняться.
Почувствовала плечами мостовую. И увидела, какое синее над Биннором небо.
А на себя старалась не смотреть.
Потом меня накрыла тень.
Надо мной остановился всадник на высоком вороном коне. У него был черный
плащ с капюшоном, напряженный арбалет у седла. И лицо сестры. Она
соскочила с коня и стояла надо мной, глядя виновато. Потом потянула из
ножен мизерикордию - "кинжал милосердия", которым добивают раненых.
"Зачем?" - спросила я взглядом.
"Так нужно".
Где-то звенели серебряные колокольчики. Я засмеялась.
- Я тебя люблю, - прошептала я. - Я тебя люблю!
По щеке сестры текла слеза. Она замахнулась.
Я почувствовала у груди холодное острие. Больно не было.
Земля качнулась под нами.
Острие скользнуло, разрезая бок. Захрипел, забился конь сестры.
Мизерикордия звякнула о булыжник. Небо Биннора погасло надо мной.

Я очнулась от боли и своего надрывного крика.