"Евгений Федорович Богданов. Случайный вальс (Рассказы, зарисовки)" - читать интересную книгу автора

Гулять по ночам в поле или там на речке не пристало: возраст у меня не
тот - люди смеяться будут. Выложил я ей свою думку напрямик: так, мол,
и так - давай поженимся, Нина, будь у меня хозяйкой в доме.
Она, конечно, сразу не согласилась, все как будто присматривалась
ко мне. Но через месяц мы все-таки устроили свадьбу.
Стали жить. Полюбил я, молодость вспомнил... Легче на сердце
стало. Жил не то чтобы богато, но и не бедно. Покупал ей разное
барахлишко - пальто там, платья шелковые. Старался ее побаловать, во
всем угодить.
А на втором году жизни увидел, что ошибся в ней.
Всё наряжается да перед зеркалом крутится. Работать не хочет.
"Андрей, - говорит, - неужели ты меня, молодую жену свою, не
прокормишь?" "Как не прокормлю, - отвечаю. - Да ведь люди укоряют". "А
ты живи, - говорит, - не для людей, а для себя". Ну, это уж мне вовсе
не по душе - жить только для себя. Я привычный к коллективу, на фронте
без друзей не мог и дома не могу. А в станице на меня коситься стали,
потому что все при деле, а Нинка дома сидит. Не любили ее там.
Но молчу. Обижать не хочу. И зря. Скоро она сама меня обидела.
Стала по вечерам из дому уходить на танцульки, на вечеринки. А я сижу
в хате - куда ж мне на танцульки?
Ну, и это бы еще ничего: она ведь молода, повеселиться хочет. Да
вот беда - уж и сплетни поползли по станице, что Нинка вольно себя
ведет. То с одним, то с другим. А я-то по простоте своей думал, что
она будет доброй хозяйкой, и не только женой, но и матерью. В душе-то
у неё оказалась пустота...
Пробовал совесть пробудить, увещевал, говорил по-хорошему, а она
только смеется: "Брось, Андрей, неужто мне и сходить никуда нельзя?"
Дошло до точки, повздорили крепко. Я прогнал ее: "Иди, - говорю,
- туда, откуда пришла". Она в слезы: "Андрей, прости, буду хорошей
женой". Но я ведь вижу, что это у нее не от чистого сердца, а потому,
что испугалась. И характер у меня твердый: решил - так и будет.
Остался опять один. И грустно, и стыдно перед светлой памятью
Христины. "Эх, - думаю, - Андрей, бывалый ты человек, а порченое
яблоко не распознал".
Заколотил в хате окна и уехал. Подался в Сибирь, в Казахстане
побывал, в шахтах работал, лес сплавлял. А места себе всё не найду, и
всё мне не хватает моей Христины. Пора бы уж забыть, война давно была.
А нет, не забывается!
- Такое не забудется, - сочувственно отозвалась Аннушка. - У меня
вот тоже Алексей не вернулся...
- Знаю, - тихо сказал тракторист.
Снова тот же голос подал команду громко и весело:
- А ну, посумерничали и хватит. Васильков, заводи!
Андрей встал, медленно свернул газету и пошел к трактору.
Трактор опять зачихал, потом заработал ровно, неторопливо. На
току вспыхнули электрические огни, и звезды, царившие над миром,
потускнели, померкли и отодвинулись далеко.
Анна поспешно спрятала узелок, стала на своё место и снова
принялась подавать снопы. Серп с хрустом рассекал сухую солому.
Распущенные снопы ползли по транспортёру: один, другой, третий - много