"Евгений Богданов. Берег розовой чайки (Роман в трех книгах, цикл: Поморы: кн.2)" - читать интересную книгу автора

- В чулок - это не мужицкий обычай. Деньги я расходую на дело.
- На какое же дело? - осведомилась Фекла, моя посуду.
Дерябин помолчал, пряча усмешку в ладонь, потом сказал:
- Секреты все у тебя. Нет, чтобы прямо, по-честному признаться: есть, мол,
у меня сударушка, по имени Матрена, засольщица на рыбпункте. Я ей
регулярно обновы покупаю - платки, модные штиблеты али там -
полусапожки... Потому и питаюсь по тоням.
Ермолай на десяток лет был моложе знаменитых в Унде стариков Иеронима и
Никифора, однако по складу характера, по умению вести шутливые разговоры в
пору безделья, ни в чем не уступал им. Разве только хитростью да
сметливостью против тех стариков был немного обделен. С молодых лет он
пребывал в возчиках: возил рыбу, бочки с тюленьим жиром, сено, дрова -
словом, все, что придется. С годами он менял только лошадей да повозку,
если та приходила в ветхость. Большей частью работал летом - на тонях от
рыбпункта, зимой - на перевозке наваги с Канина.
Ермолай, чтобы набить себе цену, сказал небрежно:
- Да-а-а, нынче бабы стали разборчивы. Пряниками да карамелями от них не
отделаешься. А вы, значит, впусте сидите тут? Когда же семга-то подойдет?
У меня двуколка пустая.
- Бог ее знает, когда, - Дерябин все посматривал в окошко. - Конь-то у
тебя там не озяб?
- Ничего, он привычный. Морской конь. Шерсть на ем, как на ездовой собаке
- густая, - отозвался Ермолай. - Эх, семга, семга! - с сожалением добавил
он, надевая полупальто. - Ну, поеду, пора.
Боярышня-рыба в это время гуляла в море Студеном. До осени, до ухода на
нерест в реки ей предстояло набраться сил, отдохнуть, чтобы, преодолевая
пороги, подняться в верховья и выметать там икру.
Шторм взмутил воду в прибрежной полосе, и серебристые бока боярышни тускло
отливали сквозь толщу воды латунью. Вот она быстрой молнией метнулась
вперед, завидя мелкую рыбу мойву. Разбила стаю. Мойва стремглав брызнула в
разные стороны. Боярышня-рыба успела перехватить несколько рыбок.
Пошла дальше. Мойва бежала в берег, надеясь спрятаться на мелководье.
Семга - за ней. Ее красивое сильное тело, словно торпеда, пронзало толщу
воды, и попала семга на мелкое место. Вода волновалась... И вдруг
наткнулась семга на что-то упругое. Осторожно повернулась и скользнула
вдоль "стенки" невода. Скорее, скорее отсюда! Тут вода мутна, тут
расставлены ловушки... Скорее на глубину, на простор!
"Стенка" оставалась слева. Семга, взмахнув плавниками, устремилась вперед.
Кажется, обошла сеть Но снова головой ткнулась в упругое полотно...
Семга пошла вдоль сети, вдоль, вдоль; ей казалось, что она идет по прямой,
а на самом деле она двигалась по кругу. Раз и другой, и третий, и десятый!
Проклятая ловушка держала ее, выхода не давала...
Семга поворачивала назад, но ловушка стерегла ее на всем пути. Нет
выхода...
До самого отлива металась она в котле, и когда в отлив вода отхлынула от
берега, боярышня-рыба осталась лежать на песке, судорожно глотая через
жабры губительный воздух.

Впереди шел Дерябин, за ним - Борис, Николай и Фекла. Дерябин, увидев
семужину, ничего не сказал и пошел к кольям. Такой улов его не устраивал.