"Евгений Богданов. Берег розовой чайки (Роман в трех книгах, цикл: Поморы: кн.2)" - читать интересную книгу автора

- Баллов семь, пожалуй! - сказал он. - Колья у невода повыдергает.
- Вроде бы крепко забивали, - с тревогой отозвалась Фекла, что-то кроя
ножницами.
Дерябин умолк и опять посмотрел в окно. Ветер трепал былинки у обрыва.
Борис Мальгин отлежал бока, слез с нар и вышел на улицу поколоть дров. К
нему подошел черно-белый пес Чебурай, названный так по имени тони. Помесь
дворняги с ездовой полярной лайкой, он был, кажется, самым добродушным
существом во всем собачьем роду на земле. Профессия поморов наложила на
него неизгладимый отпечаток. Питался пес исключительно рыбой - мяса на
тоне не бывает Никогда никого не облаивал, и можно подумать, что он от
рождения немой. Даже зайца, выбежавшего из тундры в начале июня, Чебурай
не удостоил лаем, а молча взял след и полдня носился за ним по кочкам.
Зайца он, конечно, упустил.
Приезжих людей Чебурай встречал молча, подходя к ним степенной, как у
рыбака, походкой, знакомясь, обнюхивал и с достоинством удалялся прочь.
Гостей различал по запахам. От председателя колхоза всегда пахло стойким
запахом папирос "Звездочка". Возчика Ермолая с рыбоприемного пункта он
узнавал не только по его колоритному виду, но и по запаху конского пота.
Ермолай был неразлучен с низкорослой и шустрой мезенскои лошадкой,
запряженной в двуколку с ящиком-кузовком. Еще помнил Чебурай густой запах
гуталина, которым за версту несло от сапог председателя рыбкоопа,
приезжавшего на тоню по торговым делам.
Борис принес Чебураю вареную камбалу в алюминиевой миске. Пес принялся
неторопливо есть, а Мальгин взялся за топор и поленья.
В избушке стали готовиться к обеду. Фекла помешивала уху в кастрюле и
заваривала чай. Дерябин влажной тряпочкой обтирал стол. Николай Воронков
аккуратными ломтями нарезал хлеб.
В самый разгар обеда в сенцах кто-то стал шарить по двери, потом она
отворилась, и в избушку вошел Ермолай. Куцый воротник заношенного
полупальто поднят, уши у шапки опущены. Нос у возчика от холода набряк и
посинел, как слива. Пальцы едва отогрел над плитой.
- Здравствуйте-ко! Каково живете-то? Каково ловится?
- Здравствуй, Ермолай! - на разные голоса отозвались хозяева. - Как раз к
обеду. Садись к столу.
Ермолай смахнул с головы шапку, скинул полупальто и, потирая руки,
пристроился на кончик скамьи. По вел носом:
- Дела, видать, плохи. Уха-то из камбалы!
- Добро, что хоть камбала в невод забрела, - скороговоркой отозвался
Дерябин, разламывая ломоть хлеба.
- А я, грешным делом, думал: уж на Чебурае-то похлебаю семужьей ушицы. Ну,
что бог послал. - Ермолай взял ложку и стал есть.
Спешить некуда. Обедали неторопливо, степенно, смакуя каждый глоток ухи,
кусочек хлеба. Потом пили чай. Ермолай оттаял и, сыто икнув, стал
разговаривать охотнее.
- Чем моя работа хороша? А тем, братцы, что я никогда не забочусь о
харчах. На Погонной утресь1 позавтракал, у вас отобедал, а к вечеру на
Вороновом поужинаю. Приеду на рыбпункт, коняшку распрягу - в стойло, а сам
- спать. Вишь, как ладно у меня выходит!
- Что и говорить, - добродушно отозвался Воронков, поиграв темными
бровями. - Работа у тебя выгодная. А куда зарплату кладешь? В чулок?