"Евгений Богданов. Берег розовой чайки (Роман в трех книгах, цикл: Поморы: кн.2)" - читать интересную книгу автора

склонил неохотно и даже лениво. Последней втиснулась Фекла, на миг
заполнив проем дверей своей широкой и рослой фигурой. В избенке стало
сразу тесно. Фекла, сев на нары, принялась стаскивать с ног бахилы, а уж
потом, сунув ноги в галоши, раздела ватник. И мужчины привычно сняли свои
рыбацкие доспехи - ушанки, штормовки, ватники, высокие резиновые сапоги. В
этот раз у невода провозились долго: вся "стенка" была забита
водорослями-ламинариями, старательно чистили ее. В неводе оказалось пусто,
если не считать нескольких маленьких никудышных камбалок да трех окуней
пинагоров. Настроение у рыбаков было грустное. Выпили по кружке горячего
чая, похрустели на зубах кусочками сахара и легли спать.
Утром направление ветра не изменилось: юго-запад. Зарядил, кажется, на
неделю. Рыба в берег не шла, пряталась в глубине. Забыла семга дорогу на
тоню Чебурай. Чихать ей на рыбацкие переживания да на колхозный план.
Позавтракав, Дерябин завалился на нары, стал читать "Остров Сокровищ",
прихваченный из дому засаженный томик. Читал-читал - потянуло, в сон,
уронил голову на грудь. Николай Воронков, вытянувшись на нарах во весь
исполинский рост так, что ноги свешивались с полки, курил "Норд" и время
от времени вздыхал с тяжелой грустью. Товарищи догадывались о причине этих
воздыхании. Жена Николая неожиданно и впервые в жизни получила путевку на
курорт в Сочи и отбыла, когда муж уже сидел на тоне. Проводить ее не
пришлось. Николай наслушался курортных анекдотов, в которых жены, уехав на
теплые воды, напропалую флиртовали с мнимыми холостяками, и был во власти
сомнений. Женился он в позапрошлом году и жил с супругой душа в душу. Дома
с бабушкой оставался годовалый сынишка. Как-то он там? Не дай бог: бабка
по старинке еще додумается совать ребенку в рот тряпочку с хлебным
мякишем. Не подавился бы. Бабка старовата, плохо видит и плохо ходит.
Фекла, сев на своих нарах поближе к окну, занялась шитьем. Борис Мальгин,
вдовец, лежал на спине на верхней полке, над Семеном Дерябиным и пытался
заснуть. Но сон не шел к нему. Когда из угла послышался очередной вздох
Воронкова, Борис счел нужным успокоить товарища:
- Да хватит тебе вздыхать-то! Вернется твоя Дашка в целости-сохранности.
Все, что рассказывают, - брехня. Одно пустословие и глупости.
Фекла опустила на колени шитье, прищурившись, глянула на Воронкова:
- А и погуляет малость, так не убудет...
Воронков погасил окурок, сел на нарах.
- Еще чего! Погуляет... Ишь ты... - проворчал он.
Дерябин открыл глаза, потянулся к столу, положил книгу, сунул руки за
голову, будто и не спал.
- А вот я, понимаешь ли, расскажу случай. - Он приподнялся на локте и
глянул в угол, где, потупя голову, сидел Николай.
Он рассказал "случай", уверяя, что он в действительности был, и "никакой
не анекдот", а истинная правда.
- Да полно вам! Не о жене я думаю, - проговорил Воронков, встав с нар,
чтобы напиться. Он медленно налил в жестяную кружку воды из чайника, так
же медленно, цедя ее сквозь зубы, выпил. - Сидим на тоне вторую неделю - и
без толку.
- Что поделаешь, - наморщив лоб, отозвался Дерябин. - Пассивный лов! Не
самим же загонять семгу в невода.
Начинало штормить. Семен глянул в окошко: море взлохматилось, побелело от
пены.