"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

смел, хоть и рядом. Суровы были поморские правила в старину. В специальном
"Устьянском Правильнике" все записаны - того и придерживались. Теперь,
правда, не знаю как: давно в море не бывал. Ну, да ты, Родя, себя в обиду
не давай. Только будь послушен, трудолюбив, а остальное приложится,
Дорофей тебя любит, побережет. Однако, как говорится, на Дорофея надейся,
да и сам не плошай.
- Не оплошаю!
Родион смотрел в ту сторону, где устье Унды расширялось, выливаясь в губу.
Там, на рейде, вписываясь тонким силуэтом в облачное небо, стояла на якоре
ряхинская шхуна. С приливом она подойдет ближе к деревне. Грузить ее будут
с карбасов. "То-то закипит завтра работа!" - подумал Родька.

Рано утром на берегу собрался народ: кто поработать на погрузке шхуны, а
кто просто так поглазеть. Среди шапок-ушанок и картузов пестрели бабьи
платки.
Вавила Ряхин настежь распахнул двери амбара:
- Ну, братцы, с богом! За дело!
Мужики принялись выкатывать по наклонным доскам-слегам к карбасам бочонки
с тюленьим жиром, таскать тюки с просоленными, плотно уложенными шкурами.
Вавила суетился не меньше других - помогал выкатывать бочки, бдительно
следя при этом, чтобы грузы спускалась по слегам осторожно, "на руках". Но
на какое-то время он замешкался в дальнем углу амбара, и Григорий Хват,
озорно подмигнув товарищам, спустил бочку с самого верха.
- И-э-эх! Пошла, родимая!
Но он не рассчитал: у самого борта бочонок соскользнул с досок и плюхнулся
в воду.
Анисим Родионов, идущий на шхуне за боцмана, заметил:
- Чего озоруешь, Гришка? Сам теперь и лезь в воду за бочонком.
Хват с притворной сокрушенностью почесал загривок огромной веснушчатой
рукой и сказал виновато, хотя в глазах бегали озорные, лихие чертики:
- Не рассчитал малость. Боком пошла. Ах, стерва косопузая!
Ряхпн уже следил из дверей амбара.
- Кто бочонок в воду спровадил? - рявкнул он.
- Сам спровадился, - пробормотал Гришка и, разогнув голенища бахил, вошел
в реку. Он легко взял трехпудовый груз и перевалил его через борт в карбас.
- Силу те девать некуда, Гришка! - ворчал хозяин. - А ежели бы рассыпались
клепки?
- Клепки бы рассыпались - сало все равно бы не утонуло. Жир тюлений.
Первый сорт! - лихо ответил Хват.
- А как я с тебя при расчете вычту за озорство?
- Не за что, Вавила! Вишь, бочка уложена - будто тут и была. Полюбуйся-ко!
Спустя полчаса первый карбас, грузно осевший в воду чуть ли не до верхней
доски-обшивины, тронулся на веслах к фарватеру, где стояла шхуна. Там
товары поднимали на судно с помощью стрелы с ручной лебедкой, укладывали в
трюм, найтовили на палубе. Груз на судне принимал Дорофей с частью команды.
Родька готовился в путь. Сборы невелики: много барахла моряк с собой не
берет, а зуек тем более. Мать положила в отцовский старый мешок из
нерпичьей шкуры смену белья, две чистые рубахи из пестрядины, пару
шерстяных носков белой овечьей шерсти, а из харчей - шанег-сметанников,
ржаных сухарей, сахару да соли.