"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

старого бушлата так, чтобы собранию видна была завидной белизны рубаха.
Из-за этой рубахи вышел у него дома крутой разговор со старухой. Она
давала ему надевать эту рубаху обычно в религиозные праздники и долго не
соглашалась вынуть ее из сундука по случаю "какого-то собранья".
Старуха давно мстила Иерониму за обманный маневр, примененный им во время
сватовства. Молодой Пастухов, уговаривая будущую жену выйти за него замуж,
обнадежил ее: "Поедем ко мне в Унду. Жизнь тебе устрою легкую, богатую. У
меня лавка есть и мельница своя". Уговорил. Но увидев скособочившуюся в
два окна избенку, молодая жена поняла обман. "А где же лавка? - спросила.
- А мельница где?" На это муж ответил, нимало не смутившись: "Лавка - это
то, на чем сидишь, а мельница - пойдем покажу". Повел ее в чулан, где
стоял ручной жернов, невесть какими путями попавший сюда: хлеб здесь не
сеяли, молоть было нечего...
Вот за это и мстила Иерониму жена всю их долгую совместную жизнь. Нынешний
дом она купила с помощью своих родителей.
Но рубаху она всё-таки дала. Старый помор нисколько не смутился, когда его
избрали в президиум, и чувствовал себя за столом так уверенно, словно всю
жизнь занимался таким почетным делом.
В зал просочилась и ребятня, заняв заднюю скамью. Однако вскоре ребят с
нее прогнали, и они выстроились вдоль стены. Рядом с Родькой
сосредоточенно хмурил белесые брови его приятель высоченный Федька Кукшин
по прозвищу Полтора Федора. Явилась и Густя Киндякова с Сонькой Хват,
которых также разбирало любопытство.
Двери распахнули настежь, чтобы дышалось легче. Возле них пристроилась
румяная чернобровая Фекла Зюзина, ряхинская кухарка.
Собрание начал уполномоченный промысловой кооперации. Он одернул свой
"аглицкой" пиджак с накладными карманами, откинул со лба прядь волос,
непокорных, рассыпающихся, и стал говорить о трудностях, вызванных
гражданской войной, об изгнании интервентов, которые ограбили Север, о
том, что на Поморье промыслы пришли в упадок и надо их налаживать.
Рыбаки вежливо слушали, посматривали на оратора - кто с выражением
сосредоточенного внимания, кто уважительно, а кто и недоверчиво, и даже
насмешливо. Не часто им доводилось слышать такие речи. У всех в голове
крепко сидело: "Куда он клонит? Чего агитирует? Когда заговорит о главном,
ради чего приехал?"
Но вот оратор, кажется, приблизился к этому главному, и по залу прошло
легкое оживление.
- Промыслы нам надо вести организованно, коллективно, - толковал
Григорьев. - Сейчас везде рыбаки объединяются на паях в товарищества,
заключают договоры с государством. Оно им оказывает помощь кредитом,
материалами, продуктами и промтоварами. Объединяться надо! Что это будет
означать? А то, что вы будете работать на себя, а не на эксплуататора.
Докладчик сделал паузу. Этим воспользовался Обросим.
- Кто это экс... эксплуататоры? У нас таких вроде нету!
- Как же нету? - отозвался докладчик. - Есть!
- А ну-ко, назови.
- Можно и назвать. Взять хоть Вавилу Ряхина. Разве мало вы на него
работали, да еще и теперь гнете спину! А посчитайте-ка, как он на вашем
труде наживается?
Ряхин недобро блеснул глазами и склонил голову за спиной Обросима.